96 / 734
183
СОЧИЯШТТЯ
в. г.
в м ш т с к л г о .
184
ожидала нетерпеливая публика отъ «Росла-
влева», тймъ меньше дождалась она. После
дующа романы Загоскина были уже одияъ
слабее другого. Въ ннхъ онъ ударился въ
какую-то странную, псевдо-патрштическую
пропаганду и политику, п началъ съ осо
бенной любовью живописать разбитые носы
ж свороченныя скулы иввйстнаго рода ге-
роевъ, въ которыхъ онъ думалъ видеть
достойныхъ представителей чисто русскихъ
нравовъ, и съ особеннымъ паеосомъ про
славлять любовь къ соленымъ огурцами и
кислой капусте.
За Загоекинымъ вышелъ на литературное
поприще въ качеств!; романиста Пажечни-
новъ. Онъ дебютировалъ историческимъ ро-
маномъ «ПоследнШ Новики», действие кото-
раго происходить то въ Лифдяндш, то въ
-Роесш, н действующая лица котораго —
немцы и руссше. Это обстоятельство делить
ромаиъ какъ бы на двЬ стороны, взъ кото-
рыхъ первая квкъ-то лучше обрисована и
занимательнее представлена авторомъ, ч4мъ
последняя. Еакъ первый опытъ въ зтомъ
роде, романъ Лажечникова слишкомъ полонъ
и мжогеречивъ во вредъ художнической со
размерности и пропорлдальноети; но, не-
еметря па этотъ недостатокъ, онъ необык
новенно живъ, какъ всякхй плодъ слишкомъ
горячей и запальчивой деятельности. Второй
романъ Лажечникова—«Ледяной Домъ» уже
не столько сложенъ и юношески горячъ,
какъ «Песл1д*1й Новикъ», зато более строенъ
и проста, безъ ущерба занимательности; а
некоторый главы, какъ, напржм^ръ, «Сопер-,
ники» и «Родины Козы», могутъ считаться
украшешемъ не только «Ледяквго Дома», но
я замечательными пронзведешямн русской
литературы. Въ «Басурмане» очень удачно
сд^ланъ очеркъ характера Хоанна Ш и
вообще хороши те сцены, где авторъ вы
водить это грозное и великое лицо русской
авторш. Во гсемъ остальномъ нельзя ска
зать, чтобъ авторъ очень удачно воспользо
вался прекрасно-придуманной основой сво
его ремана—представить противоположность
европейскаго элемента жизжи азттскому и
нарисовать потрясающую сердце картину
гибели человеческж-разжжвшагося и обра
зованного существа, сделавшегося жертвой
днкихъ нравовъ, среди которыхъ забросила
его судьба. Вообще, скажемъ откровенно,
романамъ Лажечникова особенно вредятъ
два обстоятельства. Во-дервыхъ, авторъ не
довольно отрешился отъ стараго литера-
турнаго иаправлешя — видеть поэзго вне
действительности и украшать природу по
вроизвольно-задуманнымъ вдеаламъ. Оттого
въ
его русскжхъ ромавахъ есть что-то не
еовсемъ русское, что-то похожее на европей-
« й й быта въ русскихъ костюмахъ. Такова,
напримеръ, любовь Волыкекаго къ Марю-
рице, неверная исторически и невозможная
поэтически, жо ея несообразности съ клима-
томъ, местностью и нравами. Она какъ будто
изъ Италш или Иепанш пргЬхала въ Пе
тербурга, чтобы доставить автору несколько
эффектиыхъ сценъ. Кто же касается до у к р а
нт е н 1я п р и р о д ы ,—оно не есть исключи
тельная принадлежность псевдо-классицизма;
переменились слова, а сущность дела оста
лась та же для многяхъ ньшетнихъ ноэ-
товъ, — и псевдо-романтикъ Викторъ Гюго
еще съ болынимъ уеердщмъ по-своему увра-
шаета природу въ ромамахъ и драмахъ, чемъ
украшали ее псевдо-классики Корнель, Ра-
синъ и Вольтеры Второй недостатокъ рома-
новъ Лажечникова, имЬюпцй тесную связь
съ первыми,—это неровный, какъ будто не
правильный и тяжелый языкъ. Мнэпе по
этому случаю упрекали Лажечникова въ
неуненш писать по-руески и незнаши рус-
екаго языка:—обвиненш смешное и нелинее,
достойиое грамматистовъ-рутанеровъ!^ Нетъ,
не отъ везнанш языка, не отъ неспособности
владеть имъ, Лажечников ь пишетъ неров-
нымъ слогомъ; даже не оттого, что будто бы
онъ не занимается его отделкой, а разве
оттого, что онъ слишкомъ занимается отдел
кой, и еще отъ ложной манеры, которую
мнопе наши писателя волей или неволей,
сознательно ил* безсозкательно, больше иди
меньше заняли у Марлинскаго, и которая
заставила ихъ пещжсь больше объ эффектной
красоте, чемъ о благородной простотё;, стро
гой точяости и ясной определенности выра
жении Во всякомъ случае руосшй романъ,
начатый Загоекинымъ, въ нроизведеншхъ
Лажечникова сделали большой шага впе
реди, — и если романы Загоскина проще,
наивнее и легче ромаяовъ Лажечникова,
зато романы последняго далеко выше по
мысли и вообще гораздо удовлетворительнее
для обравованнаго класса читателей. Нельзя
не пожалеть, что Лажечнжковъ не избег
нуть общей участи ыноггхь русскихъ писа
телей — замолчать после двухъ или трехъ
шштоиъ и лишить публику надежды до
ждаться отъ него чего-нибудь такого, чтб
напомнило бы его первые опыты, столь много
обещайте...
Если речь зашла о прозаикахъ-романи-
стахъ этой впохн, то было бы несправедливо
умолчать о Вельтмане. Онъ дебютировалъ
забытыми теперь «Страннмкомъ»—калейдо
скопической и отрывочной смесью въ сти-
хахъ и прозе, не лишенной однако жъ ори
гинальности и казавшейся тогда заниматель
ной и острой. Потомъ онъ издалъ какую-то
поэму въ стихахъ. Первыми и, ио обыкно-
веню большей части русскихъ писателей*,
лучшимъ его романомъ быть «Кощей Без-