70 / 734
131
СОЧПНЕНТЯ В. Г. БЪДШТСКАГО.
132
положительных* результатов* этой силы. По
чти каждая ивъ них* есть могучгй взмахъ, но
за которвмъ не слйдуетъ столько же могучаго
удара. Читая повести Зенеиды Р—вой, вы
чувствуете, что любопытство ваше раздра
жено, внимаше напряжено, вы впФ, себя, и
съ замираюшвмъ сердцемъ ждете — вотъ
явится оно, желанное слово, вотъ разга-
дается загадка, и вся путаница судьбы раз
решится въ ясную и определенную идею, а
тревога души вашей—въ чувство полнаго
удовлетворен^,— и вы остаетесь недоволь-
нымъ и неудовлетворенным*. Отчего это?
Намъ кажется, что это объясняется жизнью
даровитой писательницы нашей. Жена воен-
наго человека, она следовала за нимъ изъ гу-
бернш въ губернию, изъ уезда въ уйздъ, и слу
чалось ей кочевать даже въ степяхъ Новорос-
сш. Огдалете отъ столичной жизни есть
большое несчастье и для души, и для та
ланта: они или увядаютъ въ апатш, или въ
бездМствш, или принимают* провинщальное
направлена, которое комизыъ полагаетъ въ
илоской шутливости-; а высокое—въ детскомъ
отвлеченномъ идеализме. Какъ бы ии сильна
была натура человека и какъ бы ни ведикъ
былъ талантъ его, но невозможно же ему
долго бороться съ подавляющими внечатай-
ншми окружающаго его мфа, и волей или не
волей, более или менее, ранее или позже, но
долженъ же онъ принять на себя ихъ отпе-
чатокъ. Зенеида Р—ва знала италъянеюй, н4-
нецшй, авглШсшй и фравцузсшй языки, хо
рошо была знакома съ великими поэтами,
писавшими иа этихъ языкахъ: это видно даже
и изъ эпиграфовъ, которыми иепешряла она
главы своихъ повестей, И вместе съ ними
вы находите эпиграфы Кукольника и Бене
диктова. Въ провинцш—известное дело—
идеаломъ нувеллистовъ добродушно считаютъ
Марлинскаго, идеаломъ лириковъ—Бенедик
това, идеаломъ драматурговъ—Кукольника,
а идеаломъ юмористовъ—барона Брамбеуса...
Мы знаемъ изъ достовернаго источника, что
лучшими повестями на русскомъ языке Зе
неида Р—ва считала «Амаллатъ Бека» Мар
линскаго и «Блаженство Безумш» Полевого.
Нельзя не сознаться съ горестью, что па ея
новестяхъ заметенъ отпечатокъ влшнш по
вестей Марлинскаго и Полевого.
Но золотая руда блещетъ и въ земляни-
стой массе. Яргай и сильный талантъ Зе
неиды Р—вой не могутъ затмить недостатки
въ ея произведении*. Талантъ ея принад
лежит* ей самой; недостатки — обстоятель-
ствамъ жизни. Не являлось еще на Руси
женщины столь даровитой, не только чув
ствующей, но и мыслящей. Русская литера
тура по праву можетъ гордиться ея именем*
а ея произведешяни.
Зенеида Р—ва, по натуре своей, чувство
вала сильную потребность высказываться иа
бумаге; но она была чужда печатнаго само-
любш, и только внешняя необходимость за
ставляла ее печататься. «Безъ этой необхо
димости (писала она къ одному изъ своихъ
знакомыхъ) ничто не принудило бы меня бро
ситься въ этотъ омутъ и взять на себя
несносное зваше женщины-писательницы.»
Опытность, гтрюбретенная ею въ прежних*
литературныхъ ея сношешяхъ, особенно
де
лала для вея отвратительиымъ омутъ печат
ной известности: это мы знаемъ изъ ея соб-
етвеиныхъ писемъ. Но и не одно это делало
для нея несноснымъ зваше женщины-писаг
тельницы. Въ начале нашей статьи мы го
ворили, накъ еще тернистъ путь женщины-
писательницы въ Европе. У иасъ онъ не гла-
докъ по-своему, ссылаемся на свидетельстве
самой Зенеиды Р —вой:
„Въ обществ* такъ любятъ танцоровъ съ бле
стящими эполетами, что ихъ не подвергают*
строгому разбору; иомЪщицы и горожанки ири
нимаютъ ихъ съ благоволетемъ, помещики и го
рожане приглашаюсь ихъ на об*ды и вечера, иъ
угождете своимъ повелительницамъ. Но жевы
военныхъ,—о, это другое д*ло! Судьи женскаго
роду осматриваютъ своихъ вновь прибывшихъ
содерницъ не всегда доброжелательнымъ окомъ,
строго разбираютъ ихъ наряды, черты лицъ, ха-
рактеровъ. Это дв* чуждыя между собой нащ!ж,
дв* разнородный стихш -не легко и не скор®
соединяются он* въ одно дружное ц*лое.
„Что же, если по несчастью одна изъ этих*
налетныхъ госпожъ отличается ч*мъ-нибудь
оть
прочихъ,—красотой, талантами, богатствомъ.—
Если злод*йка-молва, опережая ее, приносить
в*сть о ней на новыя квартиры и еще до пргЬзда
ея возбуждаетъ любопытство, подстрекаетъ с®-
перничество, язвитъ самолюбш, задаетъ оскому
зависти,.—и эта тощая,желтолицая фуршзаранее
точитъ зубокъ на незнакомую, но уже ненавист
ную жертву?—„Но что можетъ такъ сильно рас
шевелить страсти женщинъ? Какое превосход
ство, какое отличш?“ скажутъ мои добрыя чита
тельницы.—Ахъ, Боже мой! повторяю: маленькое
отступлеше или выстунлете изъ общаго круга
обыкновенностей; рельефъ на гладкой ст*н* об
щества. Вообразите себ* поручицу чудной, пора
жающей красоты, капитаншу—уроженку Север
ной Америки, переброшенную случаемъ съ бере-
говъ Миссисипи на берега Оки, вм*ст* съ мадг-
люномъ приданаго,—или хоть съ приложешемъ
какого угодно чина, писательницу, т. е. жен
щину, написавшую когда-вибудь въ досужШ
часъ дв*, три пов*сти, который попались впо-
сл*дствга подъ типографстй станокъ.
„Что! Капитанша или поручица писательни
ца!.. Да это вздоръ! этого и*тъ и быть не ме-
лсетъ!—возразят* мн* мнопе и мног1е,—правда,
писала Жанлисъ, такъ она была придворная,
графиня, писала Сталь,—такъ отецъ ея былъ
министромъ,—об* получили высокое образова-
ше, но кап...“. Однако жъ предположимъ, хоть
для шутки, что въ толп* вновь прибывшихъ
офицеровъ является рука объ руку съ одним»
изъ нихъ женщина-писательница.—Вс* зарав**
знаютъ объ ея прибыли, собираютъ о ней слу
хи, разсказываготъ в*сти бывалыя и небыва-
лыя—наконецъ, она прибыла, она зд*сь...