65 / 734
2 1
I. КРЬТИЧЕСКШ СТАТЬИ.
122
просвещенной Европы, и всего мфа. Извест
но физшлогически, что каждое наше чувство
съ особенной силой развивается на счета дру-
гихъ чувствъ: потерявшие слухъ лучше на-
чинахотъ видеть, осл'Ьшше - лучше слышать,
тоньше осязать. Удивительно ли, что вся
сила духовной натуры женщины выражается
въ любви, когда у женщины не отнято только
одно право любить, а все другш человйче-
скш права решительно отняты? Удивитель
но ли вместе съ тЬмъ, что тогда въ женщи-
нахъ становится недостаткомъ именно то,
что должно бы составлять ихъ высочайшее
достоинство? Исключительная преданность
любви делаетъ ихъ односторонними и тре
бовательными: оне кроме любви не хотятъ
признать ничего на свете и требуютъ, чтобъ
мужчина для любви забылъ все друпе ин
тересы—и общественные вопросы, и обще
ственную деятельность, и науку, и искус
ство, и все на свете. Это разрушаете равен
ство: ибо тогда мужчина не совсемъ безъ
основания начинаете видеть въ женщине
низшее себя существо. Не совсемъ безъ осно-
вашя сказали мы: ибо действительно, какой
сделало ее воспиташе и разныя обществен
ный отношешя, она—низшее въ сравнеши
съ нимъ существо, хотя въ возможности, ка
кой создала ее природа, она столько же не
ниже его, сколько и не выше. Это неравен
ство рождаете разныя отношешя одной сто
роны къ другой. Бъ мужчине является родъ
презрЪшя и къ женщине, и къ чувству лю
бви, а вследствш этого охлаждеше, которое
делаете невыносимой неразрывность связы-
вающихъ ихъ узъ. Въ женщине, нанротивъ,
самая опасность потерять сердце любимаго
ей человека только усиливаете ея любовь и
делаете ее навязчивее и требовательнее.
Сверхъ того, продолжительность или неизме
няемость чувства можетъ быть дорога и по
чтенна только какъ призраки того, что обе
стороны нашли другъ въ друге полное осу
ществлена тайныхъ потребностей своего
сердца; иначе это —или простая привычка
(дйло тоже очень хорошее, если результате
бываете счастье), или донъ-кихотская до
бродетель, способная удивлять и восхищать
только сухихъ и мертвыхъ моралистовъ-ре-
зонеровъ, да еще романтнческихъ поэтовъ-
мечтателей. Если внезапный оххаждешя чув
ства къ одними предметами и столь же вне
запный возгаранш чувства къ другими пред
метами, если они бываютъ действительно,
значите возможность ихъ заключена въ при
роде сердца человеческаго, и тогда они—не
преступлена и даже не несчастье. Кто спосо-
бенъ понять это, тому всегда легче перенести
подобный разрывъ, и тотъ всегда после него
сохраните свое нравственное здоровье и свою
способность вновь быть счастливыми любовью.
Изъ мужчинъ некоторые это нонимаютъ, и
очень мнопе чувствуютъ это безсознательно;.
что же касается до женщинъ, изъ нихъ мо-
гутъ понимать это разве только одаренный
гениальной натурой. Женщина съ колыбели
воспитывается въ убйждеши, что она всю
жизнь должна принадлежать о дному , при
надлежать въ качестве вещи. И потому не
который изъ нихъ иногда обрекаютъ себя
после смерти мужа вечному вдовству—родъ
индайскаго самоеожжешя на кострё умер-
шаго мужа!.. Благодаря романтизму сред-
нихъ вековъ, право, мы въ деле женщинъ
ушли не дальше индШцевъ и турокъ!..
Итакъ, способность привязываться всеми
силами души къ одному предмету зависите
въ женщинахъ не отъ* одной только природ
ной способности къ любви, но отъ нравстзен-
наго рабства, въ которомъ держать ихъ об
щественное мнЬше, и которому оне сами по
коряются съ такой добровольной готовностью,
съ такимъ даже фанатнзмомъ. Получая вос-
питаше хуже, чёмъ жалкое и ничтожное,
хуже, чймъ превратное и неестественное,
скованный но рукамъ и но ногамъ желЬз-
нымъ деспотизмомъ варварскихъ обычаевъ
и лрилшпй, жертвы чуждой безусловной вла
сти всю жизнь свою, до замужества—рабы
родителей, после замужества—вещи мужей,
считая за стыдъ и за трехъ предаться вполне,
какому-нибудь нравственному интересу, на-
примеръ, искусству, науке,—оне, эти бёдныя
женщины, все запрещенный имъ кораномъ
общественнаго мнйшя блага жизни хотятъ.
во что бы ни стало найти въ одной любви,—
и, разумеется, почти всегда горько и страшно
разочаровываются въ своей надежде. Изме
нила мужчине надежда на что-нибудь,—
сколько у него выходовъ изъ горя, сколько
дорогъ на поприще жизни, когорыя могугь,
вести его къ той или другой цЬяи! Изменила
женщине любовь,—ей ничего уже не остается
въ жизни, и она должна пасть, погибнуть
подъ бременемъ постягшаго ее бйдствш или
умереть душой для остального времени своей
жизни, сколько бы жи продолжалась эта
жизнь. Не говорите ей объ утйшеши, не ма
ните ее надеждой, не указывайте ей на оча-
роваше искусствъ, на усладу науки, на бла
женство высокаго подвига гражданекаго: ни
чего этого не существуетъ для нея! Возвра
тите ей любовь любимаго ею, пусть вновь си
дите онъ подлЪ нея, да глядите въ упоенш
страсти въ ея сшющш блаженствомъ очи!
Бйдная, для нея въ этомъ столько счастья,
тогда какъ только Маниловъ-мужчина сио-
собенъ найти въ этомъ все свое счастье...
Итакъ, даровитая Зенеида Р—ва, сознав
ши еуществоваше факта, была чужда еозна-
вая причинъ этого факта. Но къ чести ея
надо сказать, что она глубоко понимала уни-