66 / 734
123
С0ЧИНЕН1Я В.
Г.
БЬЛИНСКАГО.
124
зкенное ноложете женщины въ обществ!* и
глубоко скорбела о неыъ; но она не видела
связи между этимъ унпженныхъ положе-
тпемъ женщины и ея способностью находить
въ любви весь смыслъ жизни. Мысль объ
этомъ состоянш унижения, въ которомъ на
ходится женщина, составляетъ вторую жи
вую стихго повестей Зенеиды Р—вой. И
потому нельзя сказать, чтобъ весь паеосъ
ея ноэзш заключался только въ мысли: какъ
умйютъ любить женщины, и' какъ не уме
ют* мужчины любить; и'Ьтъ, онъ заключа
ется еще и въ глубокой скорби объ обще
ственном* униженш женщины, и въ энер-
гическомъ протесте противъ этого униженш.
Повесть «Судъ Света» написана преимуще
ственно подъ влшшемъ этой идеи, которая
однако жъ органически связывается съ идеей
о высокой способности женщины къ без
граничной любви. Повесть «Напрасный Даръ»
исключительно посвящена выраженш идеи
объ общественномъ невольничестве царицы
общества, невольничестве столь великомъ и
безвыходном*, что для женщины величай
шее несчастье иметь призваше къ чему-ни
будь возвышенно-человеческому, кроме лю
бви. Въ повести «Идеалы- эта мысль вы
сказана прямо устами героини въ разгово
ра ея съ своей подругой:
"й
„Но какой злой гешй такъ исказилъ предна-
вначеше женщины? Теперь она родится для то
го, чтобы нравиться, прельщать, увеселять до
суги мужчинъ, рядиться, плясать, владычество
вать въ обществ*, а на д*л* быть бумажнымъ
царьком*, которому паяцъ кланяется въ при-
сутствш зрителей, и котораго онъ бросаетъ въ
темный уголъ наедин*. Нам* воздвигаютъ въ
обществахъ троны; наше самолюбш украшаетъ
ихъ, и мы пе замЪчаемъ, что эти мишурные
престолы—о трехъ ножкахъ, что намъ стоить
немного потерять равновЪие, чтобъ упасть и
быть растоптанной ногами ничего не разбира
ющей толпы. Право, иногда кажется, будто
мщъ БожШ созданъ для однихъ мужчинъ: имъ
открыта вселенная со вс*ми таинствами; для
нихъ и слава, и искусства, и познанш; для
нихъ свобода и вс* радости жизни. Женщину
огь колыбели сковывают* ц*пями приличШ,
опутывают* ужасным* „что скажет* св*тъ?“—
й если ея надежды на семейное счастье.не сбу
дутся, что остается ей вн* себя? Ея б*дн"ое огра
ниченное воспиташе не позволяетъ ей даже по
святить себя важным* занятшмъ, и она поне-
вол* должна броситься въ омутъ св*та или до
могилы влачить безцв*тное существоваше!..
„— Или избрать мечту и привязаться къ ней
всей силой души, влюбиться заочно, посылать
но почт* зефиров* вздохи и изъясненш своему
идеалу за дв* тысячи верстъ и питаться этой
платонической любовью. Не такъ ли?“...
Первое страшно потому, что слишком*
серьезно, а второе странно потому, что слиш
комъ смешно и пошло—не правда ли?.. А
между тймъ все сказанное сочинительницей
—такая очевидная, такая ужасная истина.-
Но вотъ еще нисколько строкъ изъ исповЬ-
ди женщины въ повести «Судъ Света»:
„При безпрестанномъ движенш. войскъ я всю
ду сл*довала за мужемъ; везд* всегда была
одинакова, не изм*нила ни мн*тй, ни поступ
ков* моих*. Люди съ умом* везд* дарили ме
ня внимашемъ; глупцы сплетали противъ меня
нел*пыя выдумки. Но есть третей сорт* людей,
нанбол*е опасный для всего, что выходит* изъ
круга обычнаго. Часто эти люди обладают* умомъ
и многими достоинствами, но умъ ихъ ни до
вольно силен*, чтобы укротить владычествую
щее над* ними самолюбш, ни довольно слабь,
чтобъ, осл*пившись дерзкой самоув*рениостью,
ставить себя выше прочаго видимаго творешя.
Они чувствуют* свои недостатки, и всякое пре
восходство ближняго принимают* за личное
оскорблеше; они не могутъ простить другому
и т*ни совершенства. О, эти люди страшн*е
зачумленных*. Над* пошлым* злоязьгаемъ
дурака см*ются; но ихъ осторожным* нав*-
тамъ, ихъ обдуманной правдоподобной клевет*
не могутъ не в*рить. Эти-то вольноопред*ляю-
пцеся кандидаты въ геши и составляют* вер
ховное судилище: они-то наибол*е ожесточа
лись противъ Меня, и отъ нихъ разс*вались
ядовигЬйппя в*сти.
„Люди—д'*ти, в*чно озабоченныя, в*чно^суе-
тящшся. Торопясь за неуловимым* „завтра“,
им*ютъ ли они досуг* разбирать й разлагать
сущность вещи, поражающей ихъ взоры?.. Ми
моходом* они бросают* б*глый взгляд* на ея
наружный вид* и только объ этой наружности
уносят* съ собой воспоминаше. Не ихъ вина,
что взор* часто падает* на предмет* не съ
настоящей точки зр*нш: они какъ вид*ли, такъ
разсудили и осудили. Они правы1
„Горе женщин*, которую обстоятельства или
собственная неопытная воля возносят* на пье
дестал*, стояпцй на распутьи б*гущихъ за су
етностью народов*! Горе, если на ней остано
вится внимаше людей, если къ ней они обра
тят* свое легкомыслие, ее изберут* ц*лыо взо
ров* и суждешй! И горе, стократ* горе ей, если,
обольщенная своим* опасным* возвышетемъ,
она взглянет* презрительно на толпу, волную
щуюся у ног* ея.не разд*литъ съ ней игр* ипри-
хотей, и непреклонитъ головыпредъ ея кумирами!
„Я поняла, наконец*,этувеликую истину, йот*
всей души примирилась съ моими гонителями.“
Этих* указан]й и выпиоокъ слишкомъ
достаточно для того, чтобы читатели наши
увидели, какъ неизмеримо выше веЬхъ пред-
шествовавшихъ ей писательницъ, и въ сти-
хахъ, и въ прозй, стоитъ Зенеида Р—ва.
Ея повести не наполнены сладкими чув-
ствованьицами и розовыми мечганыщами;
нетъ, оне проникнуты одной могучей мы
слью, которая преследовала ее всю жизнь
и не давала ей покоя. Какъ [автор*, какъ
поэтъ, Зенеида Р —ва имела бы право при
менить къ себе эти стихи Лермонтова:,
Я знал* одной лишь думы власть,
Одну—но пламенную страсть:
Она, какъ червь, во ми* жила,.
Изгрызла душу и сожгла.
Я эту страсть во тьм* ночной
Вскормил* слезами и тоской,
Ее пред* небом* и землей
Я нын* громко признаю
И о прощеньи не молю.
Безсмысленныя чувства и розовеньшя чув-
сгвованьица начинают* ‘ уже надоедать въ