69 / 734
129
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
130
«Джеллалединъ и по завязке, и по коло
риту крепко отзывается марлинпзмомъ...
«Любинька» при первомъ появленш сво-
емъ въ печати возбудила, какъ говорится,
фуроръ въ публике. Неудивительно: повесть
эта, но содержав]»! и по характерами, самое
пансюнское произведете. Одивъ только ха-
рактеръ въ ней мастерски отд'Ьланъ: это ха-
рактеръ злой мачихи, Антонины Михайловны.
СмМив'Ье всЬхъ характеры Евгенш Задолъ-
скаго и Валертна Стр'Ьльнева, особенно по-
сл^дняго, ибо опъ преуморительно идеаленъ
и преидеально смешонъ со своей Отташей,
своими страдавший н своими ужасимъ при
мысли о незаслуженномъ проклятш обмапу-
таго отца, слабаго, полоумнаго старика. Ха-
рактеръ Любинь
ей
хорошъ отвлеченно, но
не живымъ поэтическими образомъ. Завязка
повести основана на недоразумЕши, которое
могло бы разрешиться личными свиданиями
сына си отцомъ, а развязка основана на Deus
ex m ach in a. Вообще повесть и длинна, п
скучна Сама сочинительница чувствовала
это. Об'Ьщавъ ее въ наши журвалъ, она при
слала вместо ея первую часть «Напраснаго
Дара», объясняя въ письме къ нами при
чину этого такими образомъ: «можетъ быть,
вш и покажется странными, что, об'Ьщавъ
прислать готовую повесть, я посылаю поло
вину другой, еще не совсймъ оконченной.
Что делать! Та повесть, о которой я гово
рила, точно лежитъ у меня н ожидаетъ только
последней поправки, чтобъ явиться свету; но
у меня, какъ дйти у капризныхъ матерей,
есть повести любимыя и не любимыя. Та по
весть длинна, я долго работала надъ ней,
она надоЬла мне— пусть полежигь, забудется,
тогда я опять примусь, окончательно ис
правлю ее и отпущу на волю.» Нами, впро-
чемъ, весьма нравится одно место въ «Лю-
бинькЬ»; оно не длинно, и мы можемъ его
здесь выписать: «Они поняли, что въ жизни
человека существенность, таки унижаемая
поэтами, одна существенна, следственно, одна
можетъ быть источникомъ всего прекраснаго,
возвышеннаго, какъ и всего дурного; онъ
поняли, что эта существенность есть корень
нашего бытш, корень нередко грязный, все
гда некрасивый, но даюнцй соки и силу луч
шими цветами Mipa— мыслями и чувствами
человека; и что оть насъ завиемтъ облаго
родить происхождения растенш, стараясь,
чтобы цветы его не были пустоцветами,
чтобъ, пройдя пору цветенш, они не разле
телись напрасно по ветру, а дозрели бы въ
плоди пользы и добра.» Глубокая мысль!
Повести: «Суди Божш» и «Воспоминаше
Железноводска» ниже всякой критики и не
стоять упоминовении Это самая смешная
марлинщина.
Лучшая повесть Зенеиды Р — вой это безъ
Соч. Б'Ь
липскаго
. Т. Ш .
сомненш «Теофанш Аббшджю». Содержаше
ея глубоко, завязка, развязка и разсказъ
благородно просты, при яеобыкновенномъ
искусстве, си какими они выведены. Харак
теры очеркнуты превосходно, особенно ха-
рактеръ героини. Слоги повести— образцо
вый. Можно указать на одинъ только недо-
статокъ: зачемъ Долиньн разсказываетъ свою
исторш поди вымышленными именемъ сво
его небывалаго друга, н кому же разеказы-
ваетъ?— Ольге, которая знаетъ, о коми идетъ
речь, и Теофанш, которая ничего не знаетъ.
Это замашка старжняыхъ романовъ, эффектъ
довольно истертый. За исклгочешемъ этого,
вся повесть — одинъ изъ перловъ русской
литературы.
Несмотря на некоторую изысканность и
неправдоподобность въ завязке, «Утбалла»
кажется нами лучшей повестью после «Тео-
фаши Аббшджш»: въ ея разсказе много
увлекающей силы.
Первая половина «Напрасна™ Дара»
не
сколько изысканна по содержат»). Девушка,
мучимая призвашемъ къ поэзш,— мысль до
вольно отвлеченная, корень которой не дей
ствительность, а рефлекеш поэта. И не въ
такомъ быту, какъ тотъ, въ которою. поме
стила сочинительница свою вдохновенную
Анюту, неизбежная гибель благородныхъ
сушествъ происходить у насъ не столько огь
ноэтическаго ихъ призвашя, а отъ противо-
полояянооти ихъ чедовеческихъ (гуманныхъ)
натуръ съ окружающими ихъ животными
натурами. Эта мысль проще, зато вернее и
болёе годится въ основу повестей, сюжетъ
которыхъ берется изъ мша русской жизни.
Вообще вся первая часть «Напрасна™ Дара»
такъ и дышитъ какими-то бурными порыви
стыми, но невыдержанными вдохновешемъ,
и потому оиа шевелить, будить душу чита
теля, но не удовлетворяетъ ея. В ъ ней есть
что-то, но чего-то и недостаетъ. Вторая часть
была удовлетворительнее, но она не окончена
и прервалась на сааомъ интересномъ месте.
Мысль ея проще. Вотъ что писала о ней къ
нами сочинительница: «Первая и вторая
части этой повести соединяются только од
ной идеей; межи ихъ лицами и происше-
ствшмн нЬти ничего общаго, это двЬ отдель
ный фантазш на одинъ тони. Въ первой я
говорила о силе умственной, во второй вы
ражу силу чувствъ.» Значить: во второй ча
сти подъ н а п р а с н ы м и д а р о м ъ разуме
лось бы не призвате къ какому-нибудь ис
кусству, а просто сильная способность чув
ствовать. Это было бы лучше.
Что сказали мы о первой части «Напрас
наго Дара», то более или менее можетъ отно
ситься вообще къ повестями Зенеиды Р — вой.
Почти во всякой изъ нихъ чувствуете страш
ную внутреннюю силу, и потоми не видите
б