61 / 734
113
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
1 1 1
всгЬхъ повестей Зенеиды Р—вой. Первая—
«Идеалъ». Прекрасная, исполненная ума,
души и сердца женщина, закабаленная во
лей родныхъ въ дозорное рабство продажна-
то брака, обращаетъ всю силу страстнаго
чзтремленш своей любящей натуры на восхи-
тившаго ее своими созданшми поэта, и потоми,
самыми ужасными для себя образоми, узна
ешь, что этотн поэти, ея идеали, безсовёстно
играли ею, завлекая ее мнимой своей взаим
ностью. Это открьше стоило ей злой го
рячки
и
потоми полнаго разочаровашя ви
возможности какого бы то ни было счастья
на земл'Ь; а поэту, идеалу, это ровно ничего
не стоило—они остается здорови и счастливп
вполне... Воти каковы мужчины ви любви!
А женщины?—Посмотрите, каки оппсываетп
автори, своими цветистыми и энергическими
языкомъ, состоите бедной, разочарованной
героини ея повести:
„Я
видИла молодую птичку въ весшЬ ея жизни:
юна въ первый разъ выпорхнула изъ теплаго
тнИзда; ей представились небо, красное солнце
и мщъ Бояйй; какъ радостно забилось ея сердце,
какъ затрепетали крылья? ЗараиЪе она обни-
маетъ ими пространство; заранИе готовится
жить и съ первымъ стремлешемъ попадается въ
руки ловчаго, который не оковываетъ ея цЬпями,
не запираетъ въ клИткИ, нИтъ, онъ выкалываетъ
«й глаза, подрИзываетъ крылья, и бъдная жи-
иетъ въ томъ же мгрН, гдЪ были ей обЪщаиы сво >
бода и столько радостей; ее грИетъ то же солнце,
она дышитъ т'Ьмъ же воздухомъ, но рвется, то-
■скуетъ и, прикованная къ холодной землН, мо-
жетъ только твердить:
не для меня, не для меня
!
Если бъ заперли ее въ железную клИтку, она бы
исклевала ее и пробилась на волю, пли, метаясь,
израненная остршмъ желНза, безъ сожалИнш
разсталась бы съ остальной половиной жизни,
когда лучшая половина у лея отнята. Но она не
въ
клИткИ; не крЪпкш стИны окружаютъ ее; она
■свободна и между т'Ьмъ вЬчная мгла, вЬчное
■бевд'Мствш—вотъ удЬлъ моей птички! Вотъ
удЬлъ Ольги“.
Героиня повести «Утбадла» всеми жер
твуешь—даже жизнью, решаясь на страшную
смерть отъ руки дикихъ изверговъ,—чтобъ
доставить милому минуту упоенья любовью.
И Утбалла, эта очаровательная калмычка,—
гибнешь жертвой своей великодушной реши
мости; а ея возлюбленный, тотъ, кому при
несла она въ жертву молодую жизнь свою?—
Черезъ несколько летъ его видели въ Пе
тербурге, въ чине полковника,, гуляющаго
но АнглШской набережной подъ руку съ пре
лестной женщиной... Кто она, эта женщина—
родственница или подруга жизни? «Которо
му известш верить?... (говорить авторъ) ка
жется, второе достовернее!,..»
Въ повести «Медальонъ» представлены
две великодушный, любящгя женщины про-
тивъ одного негодяя, изверга-мужчины. Одна
жзъ нихъ — жертва обольщен]я ковярнаго
«ветскаго человека, ослепла отъ слезъ, узнав ь
«го нЬроломство; другая, сестра ея, зав е
каетъ его тонкимъ кокетствомъ, влюбляешь
въ себя, и когда онъ готовь на все, даже
жениться на ней, отказываясь отъ выгодной
партш, она читаешь ему при многочислен-
номъ обществе, будто бы сочиненную ею по
весть, а въ самомъ д е л е - разсказъ о его
преступному, поступке съ ея сестрой; откры-
ваетъ медальонъ н показываетъ ему портретъ
его жертвы, своей слепой сестры... Модный
нзвергъ вполне почувствовалъ ядовитую го
речь женскаго мщенш...
Въ повъсти «Суди Света» представленъ
мужчина, способный къ любви на жизнь и
на смерть, но все-таки не умеюицй любить:
недостатокъ доверенности и дикая, зьерская
ревность къ любимой женщине увлекаютъ
его къ безумному
угпйству
и губятъ навсегда
предметъ его любви. А эта женщина умела
любить—и зато погибла жертвой того, кого
любила...
«Теофашя Аббшджю»—решительно луч
шая изъ всехъ новостей Зенеиды Р—вой —
есть самая злая сатира на мужчинъ, самая
неумолимая улика имъ въ ихъ тупости и
близорукости въ дйле любви. Александръ
Долиньи, герой повести, человекъ съ глубо-
кимъ чувствомъ, съ благородной душой, съ
характеромъ не только возвышенными, но и
сосредоточенными, непоколебимо твердыми,—
и
несмотря на все это, въ вопросе о любви
онъ такъ же ничтоженъ, такъ же пошли, какъ
и все вообще мужчины.—И зато въ какомъ
колоссальномъ величии является яередъ ними
Теофашя, которую онъ въ мужской слепоте
своей считали за натуру холодную и неспо
собную къ любви, и которую опъ променяли
на светскую кокетку правда, не лишенную
страсти, но пустую и мелочную.,. Какъ жа-
локъ и смешонъ этотъ Долиньи, сконфузив
шийся отъ вопроса своего знакомаго о висЬв-
шемъ у него на фраке ордене и догадавнпй-
ся изъ разсказа знакомаго, какой глубокой
страстью горбла къ нему Теофашя... Й какъ
возвышенна эта Теофашя въ ея молчалн-
вомъ и гордомъ страдаши, въ ея свободиомъ
примпреши съ мыслью о безплодно погиб
шей жизни и о разрушенныхъ навеки луч-
шихъ надеждахъ ея!..
Вь «Любиньке» опять мужчина, не умею
щей понять любимой имъ женщины, слепой
и
ограниченный въ деле любви, несмотря
на все свои достоинства въ другихъ отно-
шеншхъ, несмотря на то, что онъ—человЬкъ
благородный, дута восторженная и любящая...
И опять женщина нодавляетъ мужчину сво
ими великодуипемъ, своей безграничной пре
данностью и светлыми самопожертвовашемъ
въ деде любви...
И вотъ мы насчитали уже шесть пове
стей, проникпутыхъ все одной и той же
мыслью. Есть, правда, у Зенеиды Р —вой две,