656 / 734
537
II.
В И В Л I О Г Р А Ф I Я.
538
писанъ Эженомъ Сю по заказу журнала
„C on stitu tionn e l“ , и Тьеръ, мн4шй кото-
раго этотъ журналъ есть органъ, сказалъ
Эжену Сю, кате вопросы должно поднять
въ этомъ романе—напасть на тзуитовъ, на
помнить о поэзш Наполеоновскаго солдата
и т. д.: вотъ беллетристъ! Жоржъ Зандъ
тоже печатаетъ свои романы въ фельето-
нахъ журналовъ и беретъ за нихъ деньги;
но пншетъ не по заказу, и не торгуется за
романъ, который еще не написанъ или
только пишется: вотъ художникъ! «Вечный
Жидъ» наделали шума въ тысячу разъ
больше, нежели, напримйръ, «Теверино»: «Веч
ный Жидъ» нравился толпе,— «Теверино»
восхищаетъ немногихъ; но зато первый уже
умеръ въ самой Франщи, едва успйвъ дой*
ти до конца, а торжество второго еще впе
реди, и все больше и больше...
Однако жъ было бы нелепыми педантиз-
момъ смотреть на беллетристику и белле-
трнетовъ съ презрйшемъ: они необходимы и
совергааютъ великое дйло. Безъ нихъ ум
ственный наслаждешя и— результаты этихъ
наслажден]'й—развитае ума, образованш серд
ца не существовали бы для огромнаго числа
людей, которые, по своей натур!; или по не
достатку воепитанш, не могли бы черпать изъ
истиннаго источника искусства. Есть люди,
для которыхъ «Вйчный Жидъ»— колоссаль
ное твореше, идеалъ романа, и которыхъ
эстетнчесшя требованш никогда не пойдутъ
дальше этой сказки: пусть же они читаютъ
ее, вЬдь и имъ надобно же что-нибудь чи
тать! Есть другге: они начнутъ «ВЬчнымъ
Жидомъ», а кончать «Теверино», отъ кото-
раго уже никогда не воротятся ни къ ка
кому «ВЬчному Жиду», за чтб все-таки спа
сибо «Вечному» же «Жиду»...
Беллетристика сама по себЬ не можетъ
составить богатства литературы; но, при
сильномъ развитая науки и искусства въ
народЬ, она дЬлаетъ литературу богатой и
блестящей. Доказательствомъ тому служить
французская' литература, переводы съ ко
торой наводняготъ всЬ другш европейстя
литературы.
Вотъ почему одинъ изъ недостатковъ,
одинъ изъ очевидныхъ признаковъ бЬдности
русской литературы состоитъ въ томъ, что
у наш. почти нйтъ беллетристики и больше
гетевъ, нежели талантовъ , (что бы ни го
ворили и какъ бы ни издЬвались надъ этой
мыслью невЪжды, умЬюпце придираться толь
ко къ словамъ, но не понимаюпце мыслей).
Нтобъ убЬдиться въ этомъ, стоить только
взглянуть на исторго русской литаратуры.
Потаи до времени Екатерины Ломоносовъ
одинъ составляли вею русскую литературу.
Потоми явились Сумароковъ, Херасковъ,
Петровъ, Державинъ, Богдановичи, Фонви-
зинъ ,- и всЬ равно слыли за великихъ пи
сателей, за гетевъ,— а между тЬмъ въ ихъ
время нельзя насчитать и десятка второсте-
пенныхъ писателей, которые пользовались'
бы тогда какой-нибудь извЬстностью. Въ
Карамзинскую эпоху явились уже и белле
тристы, но въ маломъ числЬ и мало пи
санное; за Пушкиными ихъ вышло уже и
довольно; но это были беллетристы по та
ланту, а не по дЬятелъности, и почти всЬ
они писали такъ мало, что ихъ можно было
счесть скорЬе за литературныхъ наЬздни-
ковъ, нежели за дЬятельныхъ и плодовитыхъ
беллетристовъ. Изъ нихъ должно исключить
двухъ; это—Полевого и Кукольника, Вотъ
беллетристы въ истинномъ значенш слова!
Кукольники пишетъ по крайней мйр'Ь за
десятерыхъ самыхъ дЬятельныхъ русскихъ
литераторовъ, вийсгЬ взятыхъ; Полевой—по
крайней мйрй за сто... Такъ какъ предметъ
этой статьи— Полевой, то и будемъ говорить
только о немъ. Мнопе дивятся, когда успЬ-
ваетъ они писать книгу за книгой, статью
за статьей, романъ за романомъ, повЬсть за
повестью, драму за драмой: удивлеше не со-
всЬмъ основательное! Оно больше гало бы
къ Пушкину (если бъ Пушкинъ такъ много
писали), нежели къ Полевому. Полевой—
беллетристъ: этими все сказано, въ этомъ
разгадка загадки. У него есть поди рукою
классичесте писатели, бшграфичесьче, исто
рически и энциклопедичесюе словари: ма-
тергалъ готовый, источники неисчерпаемые,
— а они в4дь не создаетъ: они только пере-
сказываетъ сказанное, передйлываетъ сде
ланное, но пересказываетъ и переделываешь
такъ, какъ нужно для пользы и удовольствш
той многочисленной братаи, чающей движе-
нш воды, которая стоить въ преддверш
храма грамотности, еще не готовая войти
въ самый храмъ. И эта деятельность, столь
пестрая, если не многосторонняя, столь без-
покойная, если не энергическая и не могу
щественная, столь шумливая, если не гром
кая, столь плодущая, если не плодородная,—
эта деятельность есть дари природы, при-
звате, страсть, а не труженичество, не тор
гашество, какъ у некоторыхъ писакъ, кото
рые готовы перебить у другого всякое пред-
прштае и вопштъ о своихъ заслугахъ, своей
благонамеренности и безкорыстаи при вся-
комъ чужомъ уснехе, отнимающемъ у нихъ
сонъ и аппетитъ... Итакъ, несмотря на
наше решительное несогласие со взглядами
Нолевого, высшими и низшими, на все пред
меты, подлежащее ведомству литературы, не
смотря на его вылазки протявъ нашихъ
мнетй, мы все-таки скажем-ъ, что желаеыъ
русской литературе побольше такихъ белле-
трвстевъ, какъ Полевой; но вместе еъ теми
желаемъ, чтобъ, для ея чести и. пользы, они