647 / 734
519
СОЧИНЕНЫ В. Г. БЪЛИНСКАГО.
520
Но нридетъ время, когда сочинены Павскаго
сделается классической и настольной
кни
гой
для всякаго ученаго, который посвятить
себя изучен™ русскаго языка. Ужъ и те
перь плоха и ничтожна была бы самая хо
рошая грамматика, которой авторъ, при ея
составлены, много и крепко не посоветовал
ся бы съ «Филологическими Наблюдеяыми
надъ составомъ русскаго языка».
«Грамматическы Разысканы» Васильева яви
лись всл'Ьдствш книги Павскаго и написаны
по указанному ею методу и въ ея духе. Не
сомневаемся, что найдутся остряки, забав
ники и потешники: они будутъ смеяться
надъ ничтожностью и мелочностью предмета,
о которомъ такъ серьезно хлопочетъ книжка
Васильева, Пусть глумятся на здоровье себе
и на потеху своимъ читателямъ! Йоложимъ,
что книжка Васильева порождена даже педан-
тизмомъ; но разве не т а к о м у педантизму
обязаны французы удивительной разработкой
своего языка? Чт5 бы ни говорили, но грамма
тика именно учить не чему другому, какъ пра
вильному употреблен™ языка, т. е. п р а-
в и л ь н о говорить, читать и писать на.томъ
или другомъ языке. Ея предметъ и цЬль—
п р а в и л ь н о с т ь , и ни до чего остального
ей нетъ дела. Съ педантической кропотли
востью задумывается она надъ темъ, какъ
правильнее произносить, склонять, спрягать,
согласовать, писать, словомъ, употреблять то
или другое слово,—и все это иногда для
того, чтобъ, добившись цели своихъ изы-
скашй, сказать: «такъ должно бы по пра
вилу употреблять это слово, но такъ упо
требляется оно въ живомъ языке общества»!
Можно знать хорошо грамматику, говорить
и писать правильно, и въ то же самое вре
мя можно говорить и особенно писать дурно:
это правда; но также можно хорошо гово
рить и писать и въ то же самое время не
знать языка. А между темъ теоретическое
знаны языка важно и полезно, даже необхо
димо, и безъ приложены. Грамматика есть
логика, философы языка, и кто знаетъ
грамматику своего языка, для того по край
ней мере возможно знаны всеобщей грам
матики—этой прикладной философы слова
человеческаго. Сверхъ того, люди, которые
только по инстинкту хорошо говорить или
пишутъ на своемъ языке, по необходимости
часто ошибаются противъ духа языка, въ
ущербъ своему успеху на поприщё изустной
или письменной изящной речи. И. нетъ ни
какого сомнешя, что когда къ инстинктив
ной способности хорошо говорить иди пи
сать присоединяется теоретическое знаше
языка,—сила способности удвояется, утро-
яется. Грамматика не даетъ таланта, но да-
етъ таланту большую силу; а грамматику
только тотъ знаетъ, кто знаетъ, какъ сле
довало по правилу сказать или написать то
или другое слово, ту или другую фразу, ко-
торымъ живая власть употреблены (пэиз-
1угашш8) дала неправильную форму. Си
дельцы овощныхъ лавокъ и кухарки гово
рить и пишутъ, руководствуясь только упо-
требленымъ, а отнюдь не грамматикой; но
потому-то иногда смешно слышать ихъ го
ворящими и всегда такъ трудно понимать
написанное ими...
Грамматика не даетъ правилъ языку, но
извлекаетъ правила изъ языка. Общее не-
знаше этихъ правилъ, т. е. незнаше грам
матики, вредить языку народа, делая его
неопределеннымъ и подчиняя его произволу
личностей: тутъ всяшй молодецъ говорить,
и пишетъ на свой образецъ. Въ формахъ
языка должно быть единство. А этого един
ства можно достигнуть только строгимъ из-
следовашемъ, какъ правильнее должно го
ворить или писать то или другое. Это иска
ны правильности должно быть доведено до
педантизма—для успеха самаго языка. Пусть
будутъ тутъ злоупотреблены: они отвергнут-
ся обществомъ, и живое слово не покорится
имъ; но зато все истинное и полезное, но
несвязывающее языка мелочными и ненуж
ными правилами, будетъ принято всеми.
Посмотрите на русскую орвографш, что это
такое! Въ этомъ отношены русскШ языкъ
предстазляетъ собой странное исключены
изъ общаго правила: у насъ столько же-
ореографтй, сколько книгъ, сколько журна-
ловъ, сколько литераторовъ, —и потому нетъ
никакой орвографш. Неужели это хорошо?
А между темъ, за это никакъ нельзя ни
кого винить: виноватаго нетъ! Итакъ, вме
сто того чтобъ петь ыремтды противъ но-
вовводителей,—не лучше ли было бы при
няться за разработку орвографш, за насле
дованы—какой орвографш должно держаться',
сообразно съ духомъ языка и его правилами;
Объ этомъ стоить разсуждагь и спорить.
Пусть въ этихъ разсужденыхъ и спорахъ
наговорено будетъ много страннаго и неле-
паго, лишь бы только результатомъ всего
этого было, рано или поздно, удовлетвори
тельное решены вопроса. Но, видно, обви
нять и бранить другихъ гораздо легче, не
жели доказать, почему они ошибаются, и
какъ имъ надо писать, чтобъ писать пра
вильно...
Вотъ почему мы очень рады появленШ'
брошюрки Васильева. Можетъ быть, ею на
чинается безконечный рядъ филологико-грем-
матическихъ брошюръ, разсуждешй, полеми-
ческихъ статей и статеекъ, которыми должна
разработаться наша грамматика и прШти
въ единство наша орвографш. Брошюрка
Васильева разделяется на две части. Въ
первой онъ пытается решить, правы ли те,.