636 / 734
II.
Б И Б Л 1 0 Г Р А Ф 1 Я .
498
рядъ своихъ археологически-фантастически-
аллегорически-поэтическихъ романовъ; яв
ляется «Аббаддонна» Полевого; выходихъ вто
рая часть «Дворянскихъ выборовъ» и «Шель-
ненко, волостной писарь», «Выли и Небы
лицы», казака Луганснаго; въ то же время
выпускается полное издаше повестей Мар-
линскаго; Погодинъ перестаетъ писать по
вети и издаетъ вместе все написанныя
прежде; Полевой пишетъ «Живописца»,
«Блаженство Везумш», «Эму». Некоторый
изъ этихъ произведен^ были очень заме
чательны для своего времени, и даже въ
сдабМшихъ изъ нихъ, не исключая ни при-
торно-сентиментальнаго и скучно-резонер-
наго «Семейства Ходмскихъ», ни ложно-иде-
альныхъ повестей Полевого, есть свои хоро-
пня стороны. Вообще вся эта романическая
литература носитъ на себе отпечатокъ пере
ходности и нерешительности; въ ней виденъ
порывъ къ чему-то лучшему противъ преж-
няго, къ чему-то положительному, но только
одинъ порывъ, безъ достижении Изъ этого
не исключаются и «Повести Белкина», Пуш
кина, изданныя въ это же время. Въ то же
время среди всехъ этихъ, более иди менее
однородныхъ, явленгй возникла совершенно
новая романическая литература, которая не
имела ничего общаго съ первой и впослед-
ствта окончательно убила ее, давъ всей рус
ской литературе совершенно новое напра
влена. Въ 1831 году вышла первая, а въ
1832 году вторая часть «Вечеровъ на Ху
торе близъ Диканьки»; въ 1835 году напе
чатаны «Арабески» и «Миргородъ», а въ
1836—«Ревизоръ». Нетъ нужды распростра
няться о томъ, какое огромное влшнш име
ли эти произведенш Гоголя на русскую ли
тературу; только действительно слепые или
притворявшиеся слепыми могутъ не видеть
и не признавать этого влитая. вследствш
нотораго все молодые писатели пошли по
пути, указанному Гоголемъ, стараясь изобра
жать д е й с т в и т е л ь н о е , а не въ вообра
зивши существующее общество; изъ преж-
нихъ писателей некоторые переменили свое
прежнее направдеше, подчинись новому, дан
ному Гоголемъ; а тй^ которые не были въ
состоянш этого сделать, или перестали вовсе
писать, или продолжали писать безъ вся-
каго успеха. Это совершилось въ последнш
десять деть. Гоголь не издавалъ ничего
после
«Ревизора» 1842 года, а
дело
шло
ввоимъ чередомъ, и время лучше всехъ кри-
тиковъ решило вопросъ. «Мертвыя Души»,
васлойившш собою все написанное до нихъ
даже самимъ Гоголемъ, окончательно реши
ли литературный вопросъ нашей эпохи, упро-
чивъ торжество новой школы.
«Скопинъ Шуйский» Шишкиной явился
въ
1835 г.., когда старая романическая шко
ъг97
да уже совершила свой круги, а новая, еще
не бывъ признанной, уже оказывала силь
ное влшше. Романъ Шишкиной были не
безъ достоинствъ, особенно для того време
ни; но онъ далеко не могъ спорить въ
достоинстве съ романами, которые породили
его. Проходить десять летъ, все изменяется
въ литературе, какъ мы уже сказали объ
этомъ; журнальные корифеи начала тридца-
тыхъ годовъ, «Телеграфъ» и «Телескопъ»,—
теперь уже не более, какъ отдаленное воспо-
минаше, «дела давно минувшихъ дней»; даже
«Библштека для Чтенш», сменившая ихъ,
уже дожила до глубокой старости; «Отече-
ственныя Записки», долго колебавппяся въ
своемъ направлен^, наконецъ, вполне овладе
ли имъ, возмужали и укрепились; обо многомъ
въ это десятилГтю было переговорено, переспо
рено и во многомъ даже согласились,—сло-
вомъ, все изменилось; но новый романъ Шиш
киной, «Прокошй Лянуновъ», вышелъ вер-
нымъ 1835 году, такъ что, читая его, не
веришь 1845 году, выставленному на его
заглавш. Теперь этотъ романъ нринадлежита
къ числу техъ произведен^, который не произ
водить особеннаго впечатленш, слегка похва
ливаются, слегка почитываются и скоро забы
ваются. Между темъ онъ не безъ достоинствъ:
написанъ правильнымъ и чистымъ язы-
комъ; разсказъ местами хорошъ; историче
ская сторона его показываетъ основательное
изучеше исторш,—но нетъ творчески очер-
ченныхъ характеровъ, нетъ поэтически вер-
наго проникновешя въ духь и значеше исто
рической эпохи, нетъ эстетической жизни.
Во многомъ заметенъ взглядъ сдишкомъ
далетй: такъ, напримеръ, въ предисловш
сочинительница, въ доказательство, что нельзя
верить безкорыетш Ляпунова, приводить,
что онъ былъ дурнымъ мужемъ и не всегда
трезво велъ себя,—какъ будто нельзя быть
въ одно и то же время и дурнымъ мужемъ,
и ревностнымъ патрштомъ?
В
рзъ
всякаго
сомнешя, быть дурнымъ мужемъ—не досто
инство, а порокъ; но неужели патрштъ не
пременно долженъ быть ангеломъ и иметь
все добродетели? Если можно быть пре-
восходнейшимъ мужемъ и отцомъ, и въ то
же время вовсе не быть патр1отомъ: почему
же нельзя быть дурнымъ мужемъ и патрш
томъ! Конечно, гораздо лучше быть и хоро-
шимъ мужемъ, и патрштомъ вместе, но
люди—прежде всего люди, чтб бы ни гово
рили на этотъ счета дамы... Что же касает
ся до н е т р е з в о с т и , этотъ порокъ въ
тотъ векъ не въ одной Росши, но и во
всей Европе считался добродетелью мужчи
ны: тогда пили не по нынешнему и хвали
лись пьянствомъ, какъ храбростью. Лучшей
оценкой новаго романа Шишкиной могутъсду-
жить ея собственный слова въ предисловш: