59 / 734
109
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ,
ствовавигихъ въ начале зарождающейся ли
тературы, пользуются известностью даже и
безъ отношенш къ ихъ таланту. Когда же
литература уже сколько-нибудь установится,
тогда, чтобъ получить въ ней почетное имя,
нужно иметь замечательный талантъ. Итаки,
мы помнимъ въ Пушкинсюй перюдъ рус
ской литературы только четыре женски
имени: княгини 3. А. Волконской, которой
Пушкинъ посвятилъ своихъ «Цыганъ», Ли
сицыной, Готовцевой и Тепловой. Въ стихо
творешяхъ трехъ последнихъ проглядываетъ
чувство, особливо въ стихотворешяхъ Тепло
вой; это уже большая разница отъ произве-
дешй прежнихъ стихотворицъ: то были пло
ды невинныхъ досуговъ, поэтическое вяза-
ше чулокъ, риемотворное шитье, а здесь
уже проблескивала поэзш. Правда, помяну
тый нами стихотворицы мало писали, и толь
ко стихотворешя одной Тепловой собраны
въ отдельную книжку-малютку; но можетъ
ли быть плодовита поэзи, основанная не на
мысли, а на одномъ непосредствевномъ чув
стве?... Чувства никакъ нельзя отнять у
стихотворешй Тепловой, и это чувство вы
сказывалось у ней въ более или менее по-
этическихъ стихахъ. Напомвимъ здесь на-
шимъ читателямъ хоть одно стихотвореше
Тепловой; возьмемъ наудачу такъ-называ-
ющееся «Къ сестре».
Когда наступить часъ желанный
Разлуки съ жизнш туманной,
И отъ земныхъ тяжелыхъ узъ
Я равнодушно отложусь:
Миръ вИчной жизни, тнхШ, ясный,
Тогда почмтъ на чел-Ь;
Но пережить тебя ужасно,
Покинуть тяжко на землЪ!
Тогда въ дунгЬ, для услажденья
Минуты смертнаго томленья,
Я положу завЪтъ святой...
И жди меня въ часы полночи,
Когда людей смежатся очи,
И мЪсяцъ ветанетъ надъ рЪкой,
Приду на краткое свиданье,
Скажу, чтб я узнала
тамъ,
И замогильныя желанья,
И тайну неба передамъ.
Оставя въ стороне ребяческую мысль этого
стихотворешя, кто однако же не согласится,
что оно вылилось изъ души и полно чув
ства?
Теперь скажемъ по нескольку словъ о
женщинахъ-писательницахъ, явившихся въ
последнее время. Елизавета Кульманъ оста
вила после себя лретолстую книгу, свиде
тельствующую о ея необыкновенно возвы
шенной душе, страстной къ изящному и
умевшей черезъ строгое и основательное
изучете обрести въ эллинской поэзш осу
ществленный идеалъ этого изящнаго, но вме
сте съ темъ свидетельствующую и о томъ,
что любовь къ поэзш и способность пони
мать ее и наслаждаться ею не всегда одно
и то же съ талантомъ поэзш.—Павлова (уро
жденная Янишь) обладаетъ необыкновенными
даромъ переводить стихами съ одного языка
на другой; съ равными успЬхомъ переводить
она съ англШскаго, нймецкаго и француз-
скаго языковъ на руссшй, и съ русскаго
языка на
1
гЬмецкш и французсшй. Жаль толь
ко, что этому превосходному таланту Павловой
переводить не соответствуешь ея талантъ вы
бирать пьесы для перевода. Такъ, напр., съ
англШскаго она перевела на русскШ несколько
шотландскихъ и англШскихъ народныхъ бал-
ладъ, которыя, несмотря на превосходный пе
реводи, не могутъ иметь на русскомъ. никако
го значешя, именно потому, что оне—народ
ный. На немецкШ языки вместе съ неко
торыми пьесами Пушкина перевела она
некоторый пьесы Языкова и Хомякова, и
теми самыми, несмотря на превосходный
переводи, отбила охоту у немцевъ интере
соваться русской поэзшй. И въ то же вре
мя Павлова съ такими удивительными ис-
кусствомъ передала на французсшй языки,
стихами, «Полководца» Пушкина и «Орле
анскую Деву» Шиллера. Одними словомъ,
если бъ способность выбора соответствовала
ея таланту, Павлова своими превосходными
переводами усвоила бы себе прочную славу
не въ одной только русской литературе.—-
Графиня Е. П. Растоичина, выступившая
на литературное поприще съ 1835 года, въ
первыхъ онытахъ своей поэтической дея
тельности обнаружила много чувства и оду-
шевленш, при отсутствш, впрочемъ, какой бы
то ни было могучей мысли, которая проник
ла бы собой вей ея произведенш. То, что
въ стихотворешяхъ графини Растопчиной
можетъ иными показаться мыслью, есть не
что иное, какъ отвлеченный пояятш, оде-
тыя въ болйе или менее удачный стихи.. Это
особенно заметно въ ея последнихъ стихотво
решяхъ (начиная съ 1837 года по нынешнее
время), въ которыхъ нельзя узнать прежняго
стиха даровитой стихотворицы, и въ кото
рыхъ все мысли и чувства кружатся, словно
подъ музыку Штрауса, и скачутъ, словно
поди музыку моднаго галопа, или около
я
автора, или въ заколдованномъ кругу свет
ской жизни, не выходя въ сферу общечело-
веческихъ интересовъ, которые только одни
могутъ быть живыми источникомъ истинной
поэзш. — Въ 1839—1840 годахъ были из
даны въ прозаическомъ русскомъ переводе
стихотворешя графини Сары Толстой, пи
санный ею на нёмецкомъ, англШскомъ и
французскомъ языкахъ. Эти стихотворешя
понятны только въ целомъ и въ связи съ
жизнью юной стихотворицы, похищенной
смертью на восемнадцатомъ году ея жизни.
Вей эти стихотворешя проникнуты одними