592 / 734
409
I. КРИТИЧЕСКИ. СТАТЬИ..
410
Правдолюбовыхъ, Благотворовыхъ и т. и.
Въ первомъ случай видно было влшше но-
выхъ идей; во второмъ — старыхъ, потому
что по рецепту старой шитики необходимо
было на нйсколышхъ глуицовъ отпустить хоть
одного умника, а на нёсколькихъ негодяевъ
—хоть одного добродйтельнаго человека. *)
Но въ обоихъ случаяхъ эти междоумки со
вершенно упускали изъ виду главное, т. е.
искусство, потому что и не догадывались,
что ихъ и добродетельный, и порочныя ли
ца были не люди, не характеры, а ритори-
ческщ олицетворены отвлеченныхъ добро
детелей и пороковъ. Это лучше всего объ
ясняете, почему для нихъ теорш, правило
важнее дела, сущности: последнее недоступ
но ихъ разуменью. Впрочемъ, отъ влшнш
теорш не всегда избегаютъ и таланты, да
же гешальные. Гоголь нринадлежитъ къ чи
слу немногихъ, совершенно избегнувшихъ
всякаго влшнш какой бы то ни было тео
рш. УиМ понимать искусство и удивляться
ему въ произведеншхъ другихъ поэтовъ, онъ
тймъ не менее пошелъ своей дорогой, сле
дуя глубокому и верному художническому
инстинкту, какимъ щедро одарила его при
рода, и не соблазняясь чужими успехами
на подражате. Это, разумеется, не дало
ему оригинальности, но дало ему возмож
ность сохранить и выказать вполне ту ори
гинальность, которая была принадлежно
стью, свойствомъ его личности и, следова
тельно, подобно таланту, даромъ природы.
От ь итого онъ и показался для многихъ какъ
бы извне вошедшими въ русскую литерату
ру, тогда какъ на самомъ д6лё онъ быдъ
ея необходимымъ явлешемъ, требовавшимся
всемъ предшествовавшимъ ея развитаемъ.
Влшше Гоголя на русскую литературу
было огромно. Не только все молодые та
ланты бросились на указанный имъ путь,
но и некоторые писатели, уже прюбретпне
известность, пошли по этому же пути, оста
вивши свой прежшй. Отеюда появдеюе
школы, которую противники ея думали
унизить назвашемъ натуральной. После
«Мертвыхъ Дупгь» Гоголь ничего не напи-
салъ. На сцене литературы теперь только
его школа. Все упреки и обвинения, кото
рые прежде устремлялись на него, теперь
обращены на натуральную школу, и если
еще делаются выходки противъ него, то по
поводу этой школы. Въ чемъ же обвиняютъ
ее? Обвивешй не много, и они всегда одни
и те же. Сперва нападали на нее за ея,
будто бы, постоянныя наяадки на чиновни-
ковъ. Въ ея изображешяхъ быта этого со-
•*) Тогда слово
резонёръ
для комедш было
такимъ же тегническимъ словомъ, какъ и
jeune
premier,
первый любовникъ,' или
примадонна
Для оперы.
еловш одни искренно, друие умышленно
видели злонамеренный карикатуры. Съ нб-
котораго времени эти обвинены замолкли.
Теперь обвиняютъ писателей натуральной
школы за то, что они любятъ изображать
людей низкаго званы, делаютъ героями
своихъ повестей мужиковъ, дворниковъ,
извозчиковъ, ониеываютъ у г л ы , убежища
голодной нищеты и часто всяческой без
нравственности. Чтобы устыдить новыхъ
писателей, обвинители съ торжествомъ ука-
зываюгъ на прекрасный времена русской
литературы, ссылаются ва Карамзина и Дми
трова, избиравшихъ для своихъ сочине-
шй предметы высокие и благородные, и
приводить въ примерь забытаго теперь изя
щества чувствительную песенку: «Всехъ
цветочковъ боле розу я любилъ». Мы же
напомнимъ имъ, что первая замечательная
русская повесть была написана Карамзи
ными и ея героиня была обольщенная не-
тимегромъ крестьянка — Б е д н а я Ни з а...
Но тамъ, скажутъ они, в<е опрятно и чисто,
и подмосковная крестьянка не уступить са
мой благовоспитанной б а р ы ш н е . Вотъ мы
и дошли до причины спора: тутъ виновата,
какъ видите, старая шитика. Она позво-
ляетъ изображать, пожалуй, и мужпковъ, но
не иначе, какъ одетыхъ въ театральные
костюмы, обнаруживающихъ чувства и по
нятая, чуждыя ихъ быту, положенно и об-
разовашю, и объясняющихся такимъ язы-
комъ, которымъ никто не говорить, а темъ
более крестьяне, — языкомъ литературнымъ,
украшеннымъ «еими, оными, ■коими, таког
выми», и т. и. Да чего зке лучше: пастуш
ки и пастушки французскихъ писателей
ХУШ века представляютъ готовый и пре
красный образецъ для изображены рус-
скихъ крестьянъ и крестьяяокъ; берите пф-
ликомъ: вотъ вамъ и соломенный шляпы
съ голубыми и разовыми лентами, пудра,
мушки, фижмы, корсеты, юбки съ ретрус-
манами, башмаки .на высокихъ красныхъ
каблукахъ. Только въ языке держитесь ли-
тературныхъ привычекъ, потому что фран
цузы никогда не любили щеголять обвет
шалыми, неупотребляемыми въ разговор!
словами. Это замашка чисто русская; у насть
даже первоклассные таланты любятъ «брега,
младость, перси, очи, выю, стопы, чело, гла
ву, глаеъ» и тому подобный принадлежно
сти такъ-называемаго «высшаго слога». Ко
роче: старая шитика позволяешь изобра
жать все, чтд вамъ угодно, но только пред-
писываетъ при этомъ изображаемый иред-
метъ такъ украсить, чтобы не было ни
какой возможности узнать, чтд вы хоте
ли изобразить. Следуя строго ея урокамъ,
поэтъ можетъ пойти дальше проелавленна-
го Дмитр1евымъ маляра Ефрема, который