588 / 734
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
402
401
непршзненныя натуральной, не въ состоя-
нш представить ни одного сколько-нибудь
замйчательнаго произведешя, которое до
казало бы дйломъ, что можно писать хо
рошо, руководствуясь правилами, противо
положными тймъ, которыхъ держится на,-
туральная школа. Вей попытки ихъ въ
этомъ родй послужили къ торжеству на
турализма и падение риторизма. Видя это,
некоторые изъ нротивниковъ натуральной
школы пытались противопоставлять ей ея
же писателей. Такъ, одна газета думала
Вутковымъ уничтожить авторитетъ Самого
Гоголя...
Все это нисколько не ново въ нашей лн-
тературй, но было не разъ и всегда будетъ.
Еарамзинъ первый произвели раздйлеше въ
едва возникавшей тогда русской литерату-
рй. До него вей были согласны во вейхъ
литературныхъ вопросахъ, и если бывали
разногласит и споры, они выходили не изъ
мнйнй и убйждешй, а изъ мелкихъ и без-
покойныхъ самолюбий Тредьяковскаго и Су
марокова. Но это соглаше доказывало толь
ко безжизненность тогдашней танъ-называе-
мой литературы. Еарамзинъ первый оживплъ
ее, потому что перевели ее изъ книги въ
жизнь, изъ школы въ общество. Тогда, есте
ственно, явились и парии, началась война
на перьяхъ, раздались вопли, что Еарамзинъ
и его школа губятъ руескгй языки и вре-
дятъ добрыми русскимъ нравами. Въ лицй
его: нротивниковъ, казалось, вновь возста-
ла русская упорная старина, которая съ
такими судорожными, и тймъ болйе без-
плоднымъ, напряженьемъ отстаивала себя
отъ реформы Петра Велйкаго. Но боль
шинство было на сторонй права, т. е. та
ланта и современныхъ нравственныхъ по
требностей, вопли нротивниковъ заглуша
лись хвалебными гимнами локлонниковъ
Еарамзнна. Все группировалось около него,
и отъ него все получало свое значеше и
свою значительность, все — даже его про
тивники. Онъ были героемъ, Ахилломъ ли
тературы того времени. Но что вся эта
тревога въ сравненья съ бурей, которая
поднялась съ появлеяшмъ Пушкина на ли-
тературномъ поприщй? Она такъ памятна
веймъ, что нйтъ нужды распространяться
о ней. Скажемъ только, что противники
Пушкина видйли въ его сочиненшхъ пока
жете русскаго языка, русской поэзш, не-
сомнйнный вреди не только для эстетиче-
скаго вкуса публики, но и — повйрятъ ли
теперь этому? -г- для общественной нрав
ственности!!... Не желая шевелить етарыя
дрязги, мы удерживаемся отъ всякихъ ука-
зашй, но если у насъ ихъ потребуютъ, мы
всегда готовы представить печатный до
казательства. Въ одной критикй на «Гра
фа Нулина» Пугакинъ обвинялся въ непри-
личш, доходящемъ до цинизма! Перечиты
вая эту критику теперь, невольно забы
ваешь, когда и на что она писана: такъ и
кажется, что это сейчасъ написанная статья
противъ какого-нибудь произведешя тепе
решней натуральной школы: тотъ же языки,
тй же доводы, та же манера браться за
дйло, кате и теперь употребляются въ на-
падкахъ на натуральную школу.
Что же за причина, что противники вея-
каго движенья впереди во вей эпохи нашей
литературы говорили одно и то же и почти
одними и тйми же словами?
Причина этого скрывается тамъ же, гдй
надо искать и происхождеше натуральной
школы — въ исторш нашей литературы.
Она началась натурализмомъ: первый свйт-
сшй писатель были сатирики Кантемиръ,
Несмотря на подражаше латинскими сати
риками и Вуало, онъ умйлъ остаться ори-!
гинальнымъ, потому что были вйренъ на-
турй и писали съ нея. Къ несчастью, одно-
образт избраннаго имъ рода, грубость и
необработанность языка, не свойственный
нашей поэзш силлабичесюй метръ, не до
пустили Кантемира Сыть образцомъ и за-
конодателемъ русской поэзш. Роль эта бы
ла предоставлена Ломоносову. Но кари
Кантемиръ все-таки остается человйкомъ
съ необыкновенными талантомъ, то его и
нельзя выключить изъ русской исторш
литературы, какъ нерваго, по времени,
ея поэта. Поэтому мы въ правй сказать, не
искажая фактовъ и пе дйлая натяжекъ,
что русская поэзш при самомъ началй
своемъ потекла, если можно такъ выра
зиться, двумя параллельными другъ 'другу
руслами, который, чймъ далйе, тймъ чаще
сливались въ одинъ потоки, разбйгаясь по-
слй опять на два, до тйхъ поръ, пока въ
наше время не составили одного цйлаго.
Въ лицй Кантемира русская поэзш обна
ружила стремлеше къ дййствительности,
къ жизни, какъ она есть, основала свою
силу на вйрности натурй. Въ лицй Ломо
носова она обнаружила стремлеше къ идеа
лу, поняла себя, какъ оракула жизни выс
шей, выспренней, какъ глашатая всего вы-
сокаго и велйкаго. Оба эти направАенья
были законны и оба вышли не изъ жизни,
а изъ теорш, изъ книги, изъ школы. Но
манера, съ какой Кантемиръ взялся за
дйло, утверждаетъ за первыми напра-
вленъемъ преимущество истины и реально
сти. Въ Державинй, какъ талантй выс-
шемъ, оба эти направленья часто слива
лись, и его оды къ «Фелицй», «Вельмож'Ь'»,
«На Счастье»— едва ли не лучпйя его про
изведешя,. но крайней мйрй, безъ всякаго
сомнйнья, въ нихъ больше оригинальна!^