578 / 734
$ 8 1
СОЧИНЕНЫ В. Г. в-ьлИНОКА.ГО.
382
способности понимать легко и поверхностно,
и что ничто не помешало развитие его
способностей, съ такимъ блескомъ обнару-
женныхъ имъ при защите славянофильства.
Да, Вйлинсщй охотно уступает!, ему и са
мобытность, и глубокость понимания, осо
бенно предметовъ, недоступныхъ разумен ¡го
другихъ, напр., того, что Гоголь сделался
живописцемъ пошлости вследствю личной
потребности внутренний) очищены: словомъ,
Велинсшй охотно уступаете своему про
тивнику все, чт5 онъ у него отиялъ; но,
къ величайшему своему прискорбно, взам'Ьнъ
этого, иикакъ не можете признать въ немъ
того, чтб онъ такъ великодушно, хотя и
вовсе непоследовательно, призналъ въ немъ,
т. е. эстетическаго чувства. БЬлинсшй при
знаете вполне оригинальность, глубину и
силу мпстическаго воззрГшя въ еужденш
критика «Москвитянина* о Гоголе; но ни-
какъ не можетъ сказать того же о его
эстетическомъ воззреши на Гоголя и на
натуральную школу. Белинскому странно
только, что его противникъ могъ найти
въ немъ эстетическое чувство, когда всл'Ьдъ
затГмъ же онъ говорить, что онъ, БЬ-
линсюй, былъ всегда подъ чужой мыслью,
съ тГхъ поръ какъ явился на попршцф
критики. Да зачЪмъ же эстетическое чув
ство тому, кто определяете достоинство
изящныхъ произведен^ съ чужого голоса,
кто чужой мысли не умеете провести черезъ
себя самого и претворить ее въ свою соб
ственную? И какъ въ критикахъ такого
человека заметить эстетическое чувство?
Далее критикъ «Москвитянина» обвиняете
Вединскаго въ отеутствш терпимости, спра
ведливо приписывая это его привычке мыс
лить чужимъ образомъ мыслей. Велинсшй,
съ своей стороны, видите несомненное до
казательство мыслительной самобытности
М.... 3.... К.... въ его терпимости, которую
такъ умилительно обнаружили онъ при
суждет и о натуральной школе и о своихъ
противникахъ, Кавелине и Белинскомъ.
Что же касается до того, что М.... 3.... К....
осудили Белипскаго на вечную неразви
тость способностей,—Белпнсый нисколько
не удивляется благородной умеренности и
изящной вежливости такого о немъ отзы
ва: ему же не въ первый разъ встречать
подобный противъ себя выходки въ «Москви
тянине». Чего тамъ не писали о демъ? И
что онъ ничему не учился, ни о чемъ не
имеете поняты, не знаете ни одного ино-
страннаго языка, и т. п. Въ начале прош
лаго года Велинсшй собирался издать
огромный литературный сборники; объ
этомъ намерили слегка было намекнуто
въ числ'Ь другихъ дитературныхъ едуховъ
въ «Отечественныгь Запиокахъ». И что
же?—въ «Москвитянине» всдЬдъ затемъ
было напечатано, что въ Петербурге из
дается огромный альманахи съ картинка
ми, съ цыганскими хорами и плясками я
т. п. Тутъ, впрочемъ, нечему удивляться:
въ подобныхъ выходкахъ славянофилы не
более, какъ верны началу своего учены,
т. е. сдедуютъ теми неиспорченными влш-
шемъ лукаваго Запада нравами, которыми
они такъ удивляются, и которые къ ихъ
еожалЪнш давно уже исчезли на Руси, ио
которые при ихъ помощи, будемъ надеять
ся, еще воротятся къ нами... Но пока
Бе-
линсшй не видитъ никакой нужды горячо
спорить за себя съ такими противниками,
или прибегать въ споре къ ихъ средствами.
Да и къ чему? Публика и сама сумеете
увидеть разницу между человекомъ, у кото-
раго литературная деятельность была при-
звашемъ, страстью, который никогда ие от
деляли своего убеждены отъ своихъ инте-
ресовъ, который, руководствуясь врожден
ными инстинктомъ истины, имели больше
влшшя на общественное мнеяш, чемъ многш
изъ его действительно ученыхъ противниковъ,
—и между какими-нибудь баричемъ, который
изучали народи черезъ своего камердинера
и думаете, что любить его больше другихъ,
потому что сочинили или приняли на веру
готовую о немъ мистическую теорда, ко
торый между служебными и светскими
обязанностями занимается также и лите
ратурой, въ качестве диллетанта, и изъ
году въ годъ высиживаете по статейке,
имея вдоволь времени показаться въ ней
умными, учеными л, пожалуй, талантли
выми... Въ наше время таланте сами по
себе не редкость; но онъ всегда былъ и
будете редкостью въ соединены съ страст
ными убеждешемъ, съ страстной деятель
ностью, потому что только тогда можетъ
онъ быть действительно подезенъ обществу.
Что касается до вопроса, сообразна ли съ
способностью страстнаго, глубокого убежде
ны способность изменять его, онъ давно
решенъ для всехъ техъ, кто любить истину
больше себя и всегда готовь пожертвовать
ей своими самолюбымъ, откровенно при
знаваясь, что онъ, какъ и друпе, можетъ
ошибаться и заблуждаться. Для того же,
чтобъ верпо судить, легко ли отделывался
такой человеки отъ убеждетй, которыя
уже не удовлетворяли его, и переходили къ
новыми, или это всегда бывало для него
болезненными процессомъ, стоило ему горь-
кихъ разочаровашй, тяжелыхъ сомне и:й,
мучительной тоски,—для того, чтобы суд) т е
объ этомъ, прежде всего надо быть уве
ренными въ своемъ безприетрастш и доб[ о-
совестности...
Говоря выше о ГоголЬ и натург лъш й