561 / 734
847
со ч и н гснш в . г . БЪЛИНСКАГО.
348
Иная мысль или иной поступокъ совершен
но оправдываются логикой; вы не соглаша
етесь съ ихъ истинностью, но и не нахо
дите ничего возразить на доказательства ихъ
неоспоримой истинности. Но тутъ дйло рЬ-
шаетъ смЬхъ! Такъ, напримйръ, можно вид-Ьть
и понимать, что вотъ этотъ господинъ
надйлъ мурмолку по глубокому убеждению,
жоторымъ онъ не шутитъ, которому онъ бла
городно приносить въ жертву всю жизнь
свою, что онъ правь съ своей точки зр4нш
и защищаетъ мурмолку съ жароыъ, крас
норечиво, логически и умно; все это
можно видеть и понимать — и все-таки
смеяться... Можно любить человека, даже
уважать его—и вместе съ этимъ смеяться
надъ нимъ... Тебя зову въ свидетели, о
знаменитый витязь ламанчсшй, вечно-па
мятный обожатель несравненной Дульцинеи
тобозской! Ты былъ рыцарь безъ пятна и
страха, краса и честь кавалеровъ, гроза и
трепетъ злодеевъ, надежда и отрада угне-
тенныхъ и страждущихъ; благородный и
великодушный, ты часто являлся мудре-
цомъ въ речахъ своихъ, дышавшихъ воз
вышенностью мыслей н чувствъ, ясностью
взгляда, здравымъ смысломъ и красноре-
ч!емъ; храбрый воинъ, ты былъ еще и
справедливыми, пскуснымъ судьей! Вижу
и признаю все твои достоинства, удивляюсь
имъ — и все-таки, читая дивную эпопею
твоей жизни, отъ всего сердца смеюсь надъ
тобой, до той самой минуты, когда, готовый
пзъ этого м!ра, населеннаго трактирщи
ками, волшебниками, злодеями, вассалами,
рабами и рыцарями, перейти въ другой,
лучной мщъ, где вовсе нетъ всей этой
дряни, ты вдругъ накъ бы прозрелъ и
плачущему оруженосцу своему и будущему
губернатору завоеваннаго тобою острова,
Санхо-Пансе, сказалъ, что ты не рыцарь,
а помещикъ... тогда мой смехъ, то весе
лый, то грустный, сменяется уже другой
безпрнмесной и глубокой грустью...
Приступая къ разбору статьи Никитенко,
критикъ «Москвитянина» говорить, что «здесь
должно быть обозначено направлен^ журна
ла, то, къ чему онъ клонить общественное
мнете, мерило всехъ его литературныхъ
суждешй и оправдает сочуветвй.» То же
видитъ онъ въ статье БЬлинскаго, вслЬд-
ствт чего основательно требуетъ, чтобы обе
эти статьи выражали одно воззреще, были
проникнуты однимъ нанравлешемъ, а между
темъ находить въ нихъ страшныя проти
воречит И поэтому мы скажемъ несколько
словъ о его взгляде на статью Никитенко
только въ отнонГеши къ этимъ противоре-
чшмъ.
Критикъ «Москвитянина» соглашается съ
Никитенко, что наша общественная образо
ванность вообще отличается отсутствшмъ
мощныхъ, широко раскрывающихся лично
стей, зато она равстилается въ ширину и
глубину, течетъ спокойнее, тише, какъ дома,
и работает, безъ шуму, но работаетъ около
самыхъ основашй. Но никакъ не хочетъ
согласиться съ нимъ насчетъ той же мысли,
только высказанной въ нриложенш къ со
временной русской литературе. Вотъ слова
Никитенко:
„ВзамЬнъ сильныхъ талантоЕЪ, недостаю-
щихъ нашей современной лптературЬ, въ ней,
такъ сказать, отстоялись и улеглись жизнен
ный начала дальнМшаго развитая и деятель
ности... Въ ней есть ссзиаше своей самостоя
тельности и своего назначешя. Она уже сила,
организованная правильно, деятельная, живы
ми отпрысками переплетающаяся съ разными
общественными нуждами и интересами, не ме-
теоръ, случайно залегЬвпйй изъ чужой намъ
сферы на удивлете толпы, не вспышка уеди
ненной гешальной мысли, нечаянно проскольа-
нувшая въ умахъ и потрясшая ихъ на мину
ту новымъ и неведомымъ ощ.ущешемъ. Въ об
ласти литературы нашей теперь нетъ местъ
особенно зпмечательныхъ,
но есть вся лите
ратура
На «то критикъ «Москвитянина» возра
жаете, что Никитенко, «кажется, елишкомъ
снисходителенъ къ изящной литературе.»
При этомъ кстати онъ вспомнилъ, что
мысль эту читалъ когда-то въ «Отече-
ственныхъ Запнскахъ»; но тамъ, по его мнЬ-
нш, она была кстати, а у Никитенко не
кстати, потому-де, что Никитенко любить
искусство ради самаго искусства и глубоко
понимаегь его требовашя, а въ этотъ слу
чай удовлетворяется количествомъ и легкимъ
сбытомъ произведетй взамгЬнъ качества и
внутренняго достоинства. Остановимся на
этомъ. Белинскй иеоднократно высказывали
въ «Отечественныхъ Запискахъ» ту мысль,
что за нсключешемъ Гоголя, пишущаго въ
последнее время мало и редко, въ русской
литературе ‘теперь н’Ьтъ великихъ талан-
товъ, но зато есть теперь у насъ литерату
ра. Никитенко, независимо отъ БЬлинскаго,
въ статье своей, помещенной въ первой
книжке «Современника», по-своему выска
зали, и, можетъ быть, тоже не въ первый
разъ, ту же мысль. Что можно заключить
изъ этого факта, касательно единства на-
нравлеша «Современника»? Ничего болЬе,
кроме того, что редакторъ «Современника»
сходится съ своими сотрудниками въ одномъ
изъ главныхъ нунктовъ направлешя его
журнала. Но благонамеренному критику
«Москвитянина» непременно нужно было,
во что бы ни стало, найти тутъ противорЬ-
чЬя; но какъ, несмотря на всю свою го
товность къ этому, онъ все-таки не могъ
найти въ словахъ Никитенко противоречия
со взглядомъ Бйлинскаго, то счелъ за нуж-