538 / 734
301
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
302
тете русской литературы, не имеющее ни
чего общаго съ теми эфемерными явленшми,
который, даже и не будучи лишены относи-
тельныхъ достоинствъ, перелистываются, какъ
новость, для того, чтобы быть потомъ за
бытыми. Въ наше время стихотворный та
ланта ни по чемъ—вещь очень обыкновен
ная; чтобы онъ чего-нибудь стоилъ, ему
нужно быть не просто тадантомъ, но еще
болыпимъ талантомъ, вооруженнымъ само
бытной мыслью, горячимъ сочувсттемъ къ
жизни, способностью глубоко понимать ее.
Благодаря толкамъ журналовъ, некоторые
маленьше таланты кое-какъ поняли это по-
своему и стали на заглавныхъ листкахъ
своихъ кнпжекъ ставить эпиграфы во сви
детельство, что ихъ поэзж отличается со-
временнымъ направлешемъ, да еще латин-
CKie,
въ роде следующаго: Homo sum., e t n i
h il h um an i a me alienum puto. Но ни
ученость, ни латинсше эпиграфы, ни даже
действительное знаше латинскаго языка не
дадутъ человеку того, чего не дала ему при
рода, и такъ-называемое «современное на
правлена» поэтовъ известнаго разряда все
гда будете только «пленной мысли раздра-
женьемъ». Вота отчего полуграмотный пра-
солъ
К
ольцове
безъ науки и образования
нашелъ средство сделаться необыкновен
ными и самобытными поэтомъ. Онъ сде
лался поэтомъ, сами не зная какъ, и умеръ
съ искренними уб£ждешемъ, что если ему
и удалось написать две, три порядочный
пьесы, все-таки онъ были поэта посредствен
ный и жалшй... Восторги и похвалы друзей
не много действовали на его самолюбж...
Будь онъ живъ теперь, онъ въ первый разъ
вкусили бы наслаждете уверившагося въ
самомъ себе достоинства; но судьба отка
зала ему въ этомъ законномъ вознагражде
н а за столько муки и сомнешй... Такъ какъ
мы не можемъ сказать о поэзщ Кольцова
ничего, кроме того, что уже высказано объ
втомъ предмете въ статье: «О жизни и о
сочиненшхъ Кольцова», вошедшей въ со-
ставъ издашя его еочинентй, то и отсыла-
емъ къ ней техъ, которые не читали ея, но
хотели бы знать наше мн/Ьше о таланте
Кольцова и его значенш въ русской лите
ратуре.
Изъ стихотворныхъ произведений, появив
шихся не отдельно, а въ разныхъ издашяхъ
прошлаго года, замечательны: «Помещики»,
разсказъ (въ «Петербургскомъ Сборнике»),
и «Андрей», поэма (въ «Отечественныхъ
Запискахъ») Тургенева; «Машенька», поэма
Майкова (въ «Петербургскомъ Сборнике»);
«Макбета» Шекспира, переводъ Кронеберга
стихами и прозой. Замечательныхъ мелкихъ
етихотворешй въ прошломъ году, какъ и
вообще въ последнее время, было очень
мало. Лучшш изъ нихъ принадлежатъ Май
кову, Тургеневу и Некрасову.
О стихотвореншхъ последняго мы могли
бы сказать более, если бы этому решительно
не препятствовали его отношены къ «Со
временнику»...
Кстати о стихотворныхъ переводахъ клас-
сическихъ произведений. А. Григорьевъ пе-
ревелъ Софоклову «Антигону» («Библютека
для чтешя», Л° 8). За многими изъ нагаихъ
литераторовъ водится замашка говорить съ
таинственною важностью о вещахъ давнымъ
давно известныхъ и приниматься съ само
уверенностью за совершенно чуждую имъ
работу. Григорьевъ объявляетъ
еъ
неболь-
шомъ предисловш къ своему переводу, что
онъ со временемъ «изложить свой взглядъ
на греческую трагедш»,—взглядъ, «особен
ное начало котораго есть, в п р о ч е м ъ, не
посредственная связь ея съ учешемъ древ-
нихъ мистерШ.» Да это знаюта дГти въ
низшихъ классахъ гимназШ! Вота, напри-
меръ, идея, что въ одной «Антигоне» яв
ляется борьба двухъ начали человеческой
жизни—л и ч н а г о права и долга противъ
о б щ а г о права и долга, и что, следовательно,
въ «Антигоне» изъ-за древнихъ формъ ве-
етъ предчувствшмъ иной жизни»—эта идея
принадлежите исключительно Григорьеву, и
мы охотно готовы оставить ее за ними. Ктб
касается до самой «Антигоны», то едва ли
Софоклъ— «аттическая пчела» —узнали бы
себя въ этомъ торопливомъ, исполненномъ
претенздй и щ а ше невГрноми переводе Гри
горьева. Величавый древнШ сенаръ (шести
стопный ямбъ) превратился въ какую то
рубленую, неправильную прозу, напомина
ющую новейппя «драматическая нредставле-
нш» напшхъ доморощенныхъ драматурговъ;
мелодичесше хоры являются пустозвонными
наборомъ словъ, часто лишенныхъ всякаго
смысла; о древнемъ колорите, характери
стике каждаго отдельнаго лица нетъ и по
мина. *) Спрашивается, для чего и для кого
трудился Григорьевъ? Разве для того, чтобы
отбить у насъ и безъ того не слишкомъ
сильную охоту къ классической старине, съ
которой онъ такъ необдуманно обошелся?...
По части беллетристической прозы отдель
ными издашями вышли въ пришломъ году
только два сочиненш: «Брынсшй
Лесъ,
эпи-
зодъ изъ первыхъ годовъ царствовашя Пе
тра Великаго», романъ Загоскина, и вторая
часть «Петербургскихъ Вершинъ», Буткова.
Новый романъ Загоскина отличается все
ми, какъ дурными, такъ и хорошими, сто-
*) Нечего говорить о безчисленныхъ прома-
хахъ; по мн'Ьнш Григорьева, Аресъ (Марсъ)
должно выговаривать Арёсъ, и пр