536 / 734
:297
I. КРИТИЧЕСК1Я СТАТЬИ.
298
жизни, въ которыхъ гпкто не сомневается,
•о которыхъ ник'ю не спорить, и въ кото-
рыхъ все согласны. I I—чт5 всего лучше—■
эти вопросы решены тамъ самой жизнью,
или если теорш и имела участш въ ихъ
решети, то при помощи действительности.—•
Но это нисколько не должно отнимать у насъ
■смелости и охоты заниматься р£шешемъ та-
кихъ вопросовъ, потому что, пока не решимъ
мы ихъ сами собой и для самихъ себя, намъ
не будетъ никакой пользы въ томъ, что они
решены въ Европе. Перенесенные на почву
нашей жизни, эти вопросы те же, да не те,
и требуютъ другого р еш е т я .—Теперь Европу
эанимаютъ новые велите вопросы. Интере
соваться ими, следить за ними намъ можно
и должно, ибо ничто человеческое не должно
быть чуждо намъ, если мы хотимъ быть
людьми. Но въ то же время для насъ было
бы вовсе^безплодно принимать эти вопросы
какъ наши собственные. Въ нихъ нашего
только то, что применимо къ нашему поло-
жешю; все остальное чуждо намъ, и мы
стали бы играть роль донъ-Кихотовъ, горя
чась изъ-за него. Этимъ мы заслужили бы
скорее насмешки европейцевъ, нежели ихъ
уважеше. У себя, вокругъ себя, вотъ где
должны мы искать и вопросовъ, и ихъ ре
тенш. Это направлены будетъ плодотворно,
если и не будетъ блестяще. II начатки этого
направлены видимъ мы въ современной
русской литературе, а въ нихъ—близость ея
зрелости и возмужалости. Въ этомъ отно
шены литература наша дошла до такого по
ложены, что ея успехи въ будущемъ, ея
движете впередъ зависятъ больше отъ объема
и количества предметовъ, доступныхъ ея за-
ведывашго, нежели отъ нея самой. Ч£иъ
шире будутъ границы ея содержания, чЬмъ
больше будетъ пищи для ея деятельности,
тЬмъ быстрее и плодовитее будетъ ея раз
виты. Какь бы то ни было, но если она
еще не достигла своей зрелости, она уже
нашла, нащупала, такъ сказать, прямую до
рогу къ ней,—а это ведший успехъ съ ея
стороны.
Одинъ изъ самыхъ норазительныхъ при-
знаковъ зрелости современной русской лите
ратуры—это роль, которую играетъ въ ней
стихотворная поэзш. Бывало, стихи и стишки
составляли отраду и утешете нашей публики.
Ихъ читали, перечитывали, учили наизусть,
покупали, не жалея денегъ, или переписы
вали въ тетради.. Новая поэма въ стихахъ,
отрывокъ изъ поэмы, новое стихотвореше,
появившееся въ журнале или альманахе,—
все это пользовалось привилегий произво
дить шумъ, толки, восторги, споры и т. п.
Стихотворцы являлись безъ счету, росли,
какъ грибы после дождя. Теперь не то. Сти
хи играютъ второстепенную въ сравнены
съ прозой роль. Нхъ чптаютъ будто нехотя,
едва замЕчаготъ, хладнокровно похваливаюсь
хорошее и ничего не говорить о посредствев-
номъ. Стихотворцевъ, противъ нрежняго,
стало теперь несравненно меньше. Изъ этого
мнопе заключили, будто вйкъ поэзш мино
вался для русской литературы, что поэзш
скрылась отъ насъ чуть ли не навсегда.
Мы такъ, напротивъ, видимъ въ этомъ
скорее торжество, нежели упадокъ русской
поэзш. Что поколебало, а потомъ вовсе из
гнало манш стихописашя и стихочтешя?—
Прежде всего появлеше Гоголя, потомъ по-
явлеше въ печати посмертныхъ сочпнетй
Пушкина и, наконецъ, явлеше Лермонтова.
Поэтическую деятельность Пушкина можно
разделить на два першда: въ первомъ она
является прекрасной, но еще не глубокой,
не установившейся, еще доступной для ко
пированы и подражанш; во второмъ мы ви
димъ ее на неприступной высоте художе
ственной зрелости, глубины, могущества; тутъ
уже нельзя копировать ее, нельзя подражать
ей. Талаитъ Лермонтова съ перваго же своего
дебюта обратидъ на себя всеобщее вниманы,
отбилъ у веехъ и у всякаго охоту подра
жать ему. После этого доступъ къ поэтиче
ской славе сделался очень труденъ, такъ что
талантъ, который прежде могъ бы играть
блестящую роль, теперь долженъ ограни
читься более скромнымъ подожетемъ. Это
значитъ, что вкусъ публики сделался раз
борчивее, требовашя строже: а это, конечно,
усп£хъ, а не упадокъ вкуса. Теперь нуженъ
новый Пушкинъ, новый Лермонтовъ, чтобы
книжка стпхотворешй привела въ восторгъ
всю публику, въ движете - всю литературу.
Но уже теперь сделалось решительно невоэ-
можнымъ для господъ поэтовъ обращать на
себя вниманы или пршбретать славу или из
вестность хоть на волосъ выше той меры,
въ какой они действительно заслуживаютъ,
по своему таланту, вниманы, славы и из
вестности. Талантъ теперь всегда будетъ оце-
ненъ, и его успехъ уже не зависитъ ни отъ
покровительства, ни отъ преследованш жур-
наловъ (если еще чемъ могутъ они повре
дить ему, такъ разве молчашемъ, но уже не
похвалами и не бранью); онъ будетъ заме
чешь и оцененъ, но не иначе, какъ по мере
его истиннаго достоинства—ни больше, ни
меньше.
Въ прошломъ 1846 году вышли стихотво-
решя Григорьева, Полонскаго, Лизандера,
Плещеева, Жадовской, «Троянъ и Ангедица»
Вельтмана —что-то въ роде детской сказки не
то въ стихахъ, но то въ мерной прозе;
«Олово о Полку Игоря», переделаиное Ми-
наевымъ на поэму во вкусе не древности, не
старины, того недавняго временя, когда была
мода на поэмы. Это въ сущности не больше,