539 / 734
303
СОЧИНЕНЫ В. Г . БЭДИНСКАГО.
304
ронами его прежнихъ романовъ. Отчасти это
новое, не помнпмъ уже которое счетомъ,
подражаше Загоскина своему первому роману
— «Юрш Милославскому». Но герой посл4д-
няго романа еще безцвйтнЪе н безличн'Ье,
нежели герой перваго. О героине нечего и
говорить: это вовсе не женщина, а тЬмъ
меп4е русская женщина конца ХТП етолЬ-
ты. По своей завязке «БрынсШй НЬсъ» на-
номпнаетъ сентиментальные романы и по
в е е т прошлаго века. СтрелецкШ сотникъ
Лбвшинъ романтически влюбляется въ ка
кую то неземную деву, съ которой сводитъ
его судьба на постояломъ дворе. Изъ пер
вой же части романа узнаете вы, что у бо
ярина Буйносова пропала малолетняя дочь
въ Брынскомъ лесу, где онъ остановился
про'Ьздомъ отдохнуть съ своей холопской
свитой, состоявшей челов^къ изъ пятиде
сяти. Узнавши это, вы сейчасъ догадыва
етесь, что идеальная дева, пленившая Лев-
шина, есть дочь Буйносова, а вместе съ
т'Ьмъ узнаете, что будетъ далее въ романе
и ч'Ьмъ онъ кончится. Любовь двухъ голуб-
ковъ высказывается избитыми французами
романовъ прошлаго века фразами, которыя
никоимъ образомъ не могли бы войти въ го
лову русскаго человека последней половины
ХУП столеты, когда еще не появлялась и
знаменитая книжица, рекомая: «Приклады,
какъ пишутся комплименты разные на нЬ-
мецкомъ языке, то есть писаны отъ потен-
татовъ къ дотентантамъ, поздравительные
и сожал^тельные и иные; такожде между срод-
никовъ и прытелей.» Къ слабымъ сторонамъ
романа принадлежитъ и его направлены,
происходящее отъ охоты автора приходить
въ восторгъ отъ всякихъ старинныхъ обы-
чаевъ п нравовъ, даже самыхъ нел'Ьпыхъ,
невЪжествешшхъ и варварскихъ, и ими,
кстати и некстати, колоть глаза современ-
нымъ обычаями и нравамъ. Впрочемъ, это
недостатокъ не важный: где авторъ рисуетъ
старину неправдоподобно, неверно, слабо,
тамъ онъ, разумеется, не производнтъ на
читателя никакого впечатлены, кроме скуки;
тамъ же, где онъ изображаетъ «доброе ста
рое время» въ его истинномъ виде, какъ
писатель съ тадантомъ,—тамъ онъ всегда
достигаетъ результата, совершенно проти-
воположнаго тому, котораго добивается, т. е.
разубеждаетъ читателя именно въ томъ, въ
чемъ хочетъ его убедить, и наоборотъ. И
это лучшы страницы романа, написанныя
съ замечательными талантомъ и отлича-
ющыся большими интересомъ, какъ, напр.,
картина Земскаго приказа и достойнаго
нодьяка, Ануфры Трифоныча, разсказъ при
казчика Буйносова о пропаже его дочери
въ глазахъ семи нянекъ и полусотни челя-
динцевъ, а главное—кар типа суда на та-
тарсшй манеръ,—суда, гдЬ, въ лице боярина
Куродавлева и пришедшихъ къ нему су
диться двухъ мужиковъ, выказывается вся
прелесть некоторыхъ изъ старинныхъ нра
вовъ. Къ числу хорошихъ сторонъ новаго
романа Загоскина должно отнести еще во
обще не дурно, а местами и прекрасно очер
ченные характеры раскольниковъ: Андрея
Поморянина, старца Пафнуты, отца Филиппа
н Волосатаго старца, и боярина Куродавлева,
добровольна™ мученика местнической спеси.
Но всехъ ихъ лучше обрисованъ Андрей
Поморянинъ. Нельзя не пожалеть, что За-
госкинъ занимаетъ въ своемъ романе вни
мание читателя больше безцветной и скуч
ной любовью своего героя, нежели карти
нами нравовъ и историческихъ событий этой
интересной эпохи. Языкъ новаго романа За
госкина, какъ и всехъ прежнихъ его рома
новъ, везде ясенъ, проста, плавенъ, местами
одушевленъ и живъ.
Вторая, книга «Петербургскихъ Вершинъ»
Буткова показалась намъ гораздо лучше пер
вой, хотя и первую мы не нашли дурной.
По нашему мневш, у Буткова нетъ таланта
для романа и повести, и онъ очень хорошо
делаета, оставаясь всегда въ пределахъ
свойственнаго ему одному рода дагерроти-
пическихъ разсказовъ и очерковъ. Это не
творчество, не поэзы, но это стоитъ твор
чества, поэзш. Разсказы и очерки Буткова
относятся къ роману и повести, какъ ста
тистика къ исторш, какъ действительность
къ поэзш. Въ ннхъ мало фантазш, зато
много ума и сердца; мало юмору, зато много
иронш и остроумы, источникъ которыхъ
симпатичная душа. Можетъ быть, таланта
Буткова одностороненъ и не отличается осо-
беннымъ объемомъ, но дело въ томъ, что
можно иметь талантъ и многостороннее и
больше таланта Буткова—и напоминать имъ
о существованш то того, то другого, еще
большаго таланта; тогда какъ талантъ Бут
кова никого не напоминаетъ—онъ совер
шенно самъ по себе. Вотъ почему особенно
любуемся мы имъ и уважаемъ его. Разсказы,
очерки, анекдоты—называйте ихъ, какъ хо
тите—Буткова представляютъ собой какой-
то особенный родъ литературы, доселе не
бывалый. Съ большимъ удовольствшмъ за
метили мы, что въ этой второй книжке Бут-
ковъ реже впадаетъ въ карикатуру, меньше
употребляета странныхъ словъ, что языкъ
его сталъ точнее, определеннее, и содержи
т е еще более прониклось мыслью и истиной,
чемъ было все это въ первой книжке. Это
значитъ итти впередъ. Отъ души желаемъ,
чтобы третья книжка «Петербургскихъ Вер
шинъ» поскорее вышла.
Обращаясь къ замечательнымъ произве-