516 / 734
257
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
258
очень часто, бываетъ уделомъ людей обык-
новенныхъ. НЬтъ, тайна генш заключается
больше всего въ какой то непосредственной
творческой способности вдохновенш, похо-
жаго на откровеше и составляющаго тайну
личности человека. Это что-то также неуло
вимое и невыразимое словомъ, какъ выра-
жеше физтномш, какъ органическая жизнь.
Намъ известны средства жизни, ея органы,
ихъ отправлени; но физюдогическая жизнь
все-таки для насъ тайна. Мы не можемъ
выразить сущности ген ¡я, но всегда в'Ьрно
чувствуемъ преобладающее надъ нами вли-
нш не только генш, но всякой сколько-ни
будь высшей насъ личности. Иногда г е т -
альная личность, обделенная образованшмъ
и не подозревающая своего значешя, съ
смиретемъ и съ робостью подходитъ къ че
ловеку обыкновенному, но образованному,
развитому и учешемъ, и светской жизнью;
но дйло всегда оканчивается темъ, что пер
вая незаметно беретъ верхъ надъ послед-
нимъ, и обыкновенный человекъ въ при-
сутстви геншльнаго невежды какъ-то не
вольно делается осторожнымъ, какъ бы бо
ясь проговориться. Вотъ что значить л и ч
н о с т ь , н а т у р а,—и талантъ тогда только
бываетъ плодотворенъ и живучъ, когда онъ
тесно соединенъ съ личностью, съ натурой
человека. И вотъ почему иногда бываютъ
люди съ талантомъ, не имея ни ума, ни
сердца: это таланты обыкновенные, которые
могутъ существовать безъ связи съ лично
стью и натурой человека.
Когда талантъ въ человеке есть не про
сто внешняя сила производить на основа-
нш увлеченш самобытными образцами, но
выражеше внутренней- сущности человека,
его личности, его натуры—тогда, каковъ бы
ни былъ объемъ этого талапта, ояъ уже си
ла творческая, зиждительная, следовательно,
въ немъ уже заключается искра гешально-
сти,—и если, по его объему, его нельзя на
звать «гешемъ», то можно и должно на
звать «гешальнымъ талантомъ».
Къ числу т а к и х ъ талантовъ принадле-
житъ и талантъ Кольцова.
Пока сочиненш Кольцова были разброса
ны по разнымъ перюдическимъ изданшмъ,
подобное заключете о его таланте не безъ
основанш могло бы показаться несколько
преувеличеннымъ; но теперь когда все на
писанное имъ собрано въ одной книге, и
наше мнете можетъ быть повереннымъ,
мы
смёло
выговариваемъ его не какъ про
сто мнЁте, но какъ глубокое и обдуманное
убеждете.
КромЬ пЁсень, созданных! |Оамимъ наро-
домъ, и потому называющихся «народными»,
до Кольцова у насъ не било художествен-
ныхъ народныхъ пЁсень хотя мнопе рус-
Соч.
Б
ыинскаго
.
Ч1 XV*.
сше поэты и пробовали свои силы въ этомъ
роде, а Мерзляковъ и Дельвигъ даже при
обрели себё большую известность своими
русскими песнями,
за
которыми публика
охотно утвердила титулъ «народныхъ». Въ
самомъ делё, въ песняхъ Мерзлякова попа
даются иногда места, въ которыхъ онъ удач
но п о д р а ж а е т ъ народнымъ мелодшмъ, и
вообще онъ по этой части сделалъ все, что
можетъ сделать талантъ. Но, несмотря на
то, въ щЬломъ его русскш песни не что
иное, какъ романсы, пропетые на руссшй
народный мотивъ. Въ нихъ гиденъ баринъ,
которому пришла охота попробовать сыграть
роль крестьянина. Что же касается до рус-
скихъ пбсенъ Дельвига—это уже решите ль
но романсы, въ которыхъ русского—одни
слова. Это чистая подделка, въ кот орой роль
русского крестьянина игралъ даже и не со-
всймъ руссшй, а скорбе немецшй или, еще
ближе къ делу, итальянсюй баринъ. Мерз
ляковъ по крайней мере перенесъ въ свои
русскш песни русскую грусть-тоску, русское
гореванье, отъ котораго щемитъ сердце и
захватываетъ духъ. Въ песняхъ Дельвига
нетъ ничего, кроме сладенькаго любезни
чанья и сладенькой задумчивости, следова
тельно, нетъ ничего руескаго. Впрочемъ. на
ше мнеше о песняхъ Мерзлякова клонится
не къ уннженш его таланта, весьма заме
чательней); но мы хотимъ только сказать,
что русскш песни могъ создать только рус-
сюй человекъ, сынъ народа въ такомъ смы
сле, въ какомъ и самъ Пушкинъ не былъ
и не могъ быть русскимъ человЬкомъ, по
причине резкаго разрыва, произведеннаго
реформой Петра Великаго между образован
ными классами руескаго общества и массой
народа. Въ пьесахъ Пушкина, содержаще
которыхъ взято изъ народной жизни и вы
ражено въ народной форме, видна душа
глубоко-русская, но въ то же время видна
и та художественная объективность, которая
делала для Пушкина возможнымъ быть какъ
у себя дома во всехъ сферахъ жизни, даже
самыхъ противоположиыхъ другъ другу, и
благодаря которой онъ въ «Каменномъ Го
сте» изобразилъ природу и нравы Испаши
съ такой же поразительной верностью, какъ
въ «Русалке» изобразилъ природу и нравы
Руси временъ уделовъ. Сверхь того, въ этой
«Русалке», если внимательнее прислушать
ся къ ея звукамъ, приглядеться къ ея ко
лориту,—нельзя не открыть въ ней приме
си иоэтическихъ элементовъ, более о б р у
с е й и ы х ъ поэтомъ, если можно такъ вы
разиться, нежели чисто русскихъ. Сейчаеъ
видно, что эта пьеса писана поэтомъ, кото
рый образованъ европейски и который безъ
этого обстоятельства не могъ бы написать
ее такъ. Не таковъ м1ръ русскихъ пгЬселъ
9