512 / 734
249
I. КРИТИЧЕСК1Я СТАТЬИ.
250
была бы стоять яа страж Ь его детства и
лелеять его,—въ своемъ семействе прежде
всего встречаете онъ, еъ ужасомъ и отвра-
щешемъ, чудовищный образъ общества, ко
торое въ человеке не хочетъ признавать
человека, но видитъ въ немъ только поро
ду и касту или смотритъ на него только
какъ на работника, какъ на живой капитадъ,
съ котораго некогда можно будетъ брать
проценты... Семейство, узы крови: что вы,
есди не бичн и щйпи тамъ, где полудикое
и невежественное общество еще въ колы
бели встречаете человека, въ виде патрь
архальнаго логовища, глава котораго есть
степной деспотъ еъ нагайкой въ руке, «са
молюбивый, упрямый, хвастунъ безъ со
вести, не любить жить съ другими въ доме
человечески, а любить, чтобы все передъ
нимъ трепетало, боялось и рабствовало?..»
Мы уже говорили, что Еодьцовъ нисколь
ко не заносился своимъ талантомъ. Онъ
живо чувствовать недостатокъ своего обра
зован^. «Будь человекъ и гешальный (го
ворить онъ въ одномх письме), а не умей
грамоте—не прочтешь и вздорной сказки.
На всякое дело надо иметь полные способы.
Прежде я-таки, грешный человекъ, думалъ
о себе и то, и то, а теперь кровь какъ уго
монилась, такъ и осталося одно желаше въ
душе—учиться. II думаю, что это хлебъ
прочный, и его мне надолго станетъ; а тамъ
что Богъ дастъ. Васъ же прошу объ одномъ:
все дурныя пьесы бросайте безъ вниманщ,
а кашя нравятся, те печатайте.» Люди обы
кновенно не столько наслаждаются темъ, что
имъ дано, сколько горюютъ о томъ, чего
имъ не дано; при томъ они мало ценя гъ то,
чтб дается имъ безъ труда, и видятъ верхи
совершенства только въ томъ, что добывает
ся пбтомъ и кровью. Кольцова особенно
огорчало то, что ему не далась проза, кото
рая, по его выражений, «съ нимъ еще при
рождены разошлась самымъ неблагороднымъ
образомъ». Въ 1840 году нашъ знаменитый
трагичесшй актеръ, Мочаловъ, посетилъ Во-
ронежъ и давалъ представлены на тамош-
немъ театре. Кольцову, горячо любившему
Мочалова, какъ художника и какъ человека,
очень хотелось написать что-нибудь для жур
нала о его представленшхъ; но онъ, разу
меется, не решился и попробовать. Досада
его очень наивно излилась въ письме къ
прштелю: «Глупое положены нашей брагш-
риемачей! Вотъ теперь и хочется написать
статейку о Павле Степановиче, а чертовсше
размеры не даютъ ходу прозе и велятъ
молчать.» Отделаться отъ мелочной торговли
и на свободе предаться ученью было дюби-
мейшей мечтой всей жизни Кольцова. Не
имея яснаго поняты о наукахъ, онъ хотелъ
учиться всему—и тому, чему бы могъ и
долженъ былъ учиться, и тому, чему не
могъ и не долженъ былъ; но сквозь этотъ
хаосъ темныхъ дредетавлешй о науке ясно
было видно, что если бы онъ и не могъ за
няться исторшй, какъ наукой, то съ жаромъ
и страстью предался бы чтенш ^преимуще
ственно историческихъ сочинешй. Онъ же-
лалъ учиться и языками; но для осуществле
ны всехъ этихъ проектовъ его время про
шло, и все, чт5 оставалось для него,—это
предаться съ упоешемъ чтенш всего, что
могъ найти лучшаго на русскомъ языке.
Прюбр1;теше книгъ было счастьемъ и ра
достью его жизни. «Вы не можете предста
вить (писаль онъ въ 1840 году къ прыте-
лю), какой богачъ я стали хорошими кни
гами. Есть что читать! Ваши подарокъ по
лучили; «Отечественный Записки», «Совре
менники» тоже; отъ Губера получили «Фа
уста», отъ Владиславлева—«Утреннюю Зарю»;
купилъ полное собрате сочинешй Пушкина,
«Исторда философскихъ системъ» Галича;
мне ее наши бурсаки сильно расхвалили;
прочелъ первую часть—вовсе ничего не по
няли. Разве философ! я—другое дело? Мо-
жетъ быть и такъ; будемъ читать еще до
конца. Теперь одинъ недостатокъ оказался:
надобно непременно обзавестись «Исторый»
Карамзина; у меня есть Полевого и Иши-
мовой краткая, да хочется иметь полную, да
оперъ несколько.» Какъ человекъ необразо
ванный или, лучше сказать, какъ полуобра
зованный самоучка, Кольцовъ некоторый изъ
лучшихъ своихъ пЬеенъ хотели назвать р у с
с к и м и б а л л а д а м и , думая этими возвы
сить ихъ. Не изъ этого ли источника про
исходило и его страстное желаше написать
либретто для оперы,—дело, къ которому онъ
едва ли былъ способенъ? Другое дЬю—къ
готовому, но голому драматическому очерку
написать ары, разумеется, въ роде его рус-
скихъ песенъ—это онъ могъ бы выполнить
прекрасно, и, можетъ быть, этого-то и хоте
лось ему. Какъ бы то ни было, но оперныя
либретто яа русскомъ языке онъ собирали
съ жадностью. Изъ другого, более иетиняаго
и глубокаго источника выходило у него
страстное желаше путешествовать по Россы.
Это было тоже любимЬйшей его мечтой, ко
торой, какъ и многими другими, не суждено
было осуществиться.
Какъ человеку не только съ истинными,
но еще и съ большими талантомъ, Коль
цову знакомы были горькы минуты разоча
рованы въ своемъ поэтическомъ призваны.
Не зная, что всякому мастеру часто всего
труднее быть судьей собственныхъ произве-
дешй, онъ думалъ, что у него вовсе нетъ
эстетическаго вкуса. Такъ писалъ онъ рази
къ одному нзъ своихъ друзей объ одной
изъ лучшихъ своихъ пьесъ: «Порть знаете