487 / 734
199
С0ЧИНЕН1Я В. Г. БЪЛИНСКАГО.
2 0 0
родахъ не были остановлены на ходу овоемъ
необходимостью предварительныхъ работъ.
Державинъ былъ гениальный поэтъ по сво
ей натур’Ь, но если ояъ не явился такими же
по своими твореншмъ,—это потому именно,
что прежде его былъ только Ломоносовъ, а
не Карамзинъ,—тогда какъ для Пушкина
было большими счастьемъ явиться уже на
закате дней Карамзина... Это вполне опре
деляете нашу мысль о сущности деятельно
сти и заслугъ Карамзина... Онъ, сказали мы,
создали на Руси если еще не публику, то
возможность публики, нечто въ роде публи
ки: подвиги велишй, но для котораго тре
бовался не гешй, обыкновенно устремляю
щей все силы свои на одну сторону, на
одннъ предмете, а энциклопедически, раз
нообразный татантъ.
Сильно было движенье, сообщенное- на
шей литературе Карамзиными. И оно при
несло свои плоды. При пслномн владыче
стве и очароваши имени Карамзина, тихо
и незаметно возникло то ¡]новое, которое
должно было сменить собою Карамзинскую
эпоху. Но новый духи не сознавали своихъ
правь и охотно подчинялся влшнщ Карам
зина. Крыловъ считался не больше какъ
замечательными п о с л е Дмитрова басяо-
писцемъ, и действительно, самобытность
его таланта проявлялась только изредка;
но большей частью онъ или подражали въ
свогхъ басняхъ ДасЬонтену, или морализи
ровали въ нихъ въ пользу и назидаше де
тей. Жуковскаго, нересадпвшаго романтизмъ
на почву русской литературы, все похва
лили, ни немяопе подозревали его истин
ное значеше Ватюшковъ, основатель пласти-
чееки-художественнаго элемента въ русской
поэзш, восхищали своихъ современяикоЕъ
совсемъ не теми, чтб составляло величай
шее достоинство его музы, родственной му
зе эллинской. Все эти люди смотрели на
Карамзина, какъ на своего учителя и хо-
рега; все они находились поди влшшемъ
его идеи. Очевидно, что это была школа
или, лучше сказать, это были школы новыя,
но переходный, и потому нерешительный,
изъ которыхъ ни одна не была въ снлахъ
стоять во главе движешя и руководить ими.
Все какъ будто колебалось между прошед
шими и будущими, и только ждало чело
века, который сделали бы решительный
шаги. И этотъ человеки не замедлили явить
ся: то былъ Пушкинъ... Си ними явилась
новая школа поэзш, не совсемъ удачно про
возглашенная «романтической»...
Си Пушкиными почти исчезли изъ рус
ской поэзш вей следы карамзинскаго на-
правденш. Новое время и новое положеше
вещей дали поэту той эпохи другое напра
влена. Но онъ былъ силени не столько
силой времени, сколько своей глубоко-ху
дожественной натурой: вотъ что съ перваго
же шагу эманципировало его отъ влшнш
Карамзина. Первоначальному направленно
своему онъ изменили впссхЬдстши, именно
потому, что источники его скрывался въ
современности, а не въ натуре его. Какъ
человеки, Пушкинъ отразили на себе всю
неопределенность и шаткость направлешй и
убеждешй своего времени, и въ уме его
какъ-то странно уживались вместе тенден-.
щи поэта и помёщика, человека и дворя
нина, мещанина и аристократа. Какъ поэтъ,
Пушкинъ противоречили себе какъ чело
веку, по крайней мере везде, где былъ онъ
веренъ своей артистической натуре, где онъ
былъ преимущественно художникомъ. Повто-
ряемъ: сила его всегда была въ его худо
жественной натуре. Становясь человекомъ,
(лицомъ частными—particu lier), ' онъ суе
верно благоговели передъ карамзпнскими
идеями; становясь поэтомъ, онъ опережали
ихъ на цЪлые века...
Пушкинъ былъ главой поэтическаго дви
жении Но времена переменились: если уже
беллетристъ-лублицистъ не моги быть гла
вой литературной эпохи, то и одинъ поэтъ,
какъ бы ни былъ онъ велики, уже не моги
удовлетворить собою всеми требованшмъ
эпохи. До какой степени эта эпоха резко
отделилась отъ предшествовавшей, можно
видеть изъ обстоятельствъ появленш Пуш
кина на литературное поприще. Прежде
все поэты принимались безусловно и каж
дому, кому только ни . захотелось бы въ
поэтичесше боги, готово было почетное
место въ капище цоэзш. Когда явился Ка
рамзинъ, ограниченный кругъ тогдашнихъ
чигалыциковъ йочти съ равными восгор-
гомъ произносили имена Кантемира, Ломо
носова, Сумарокова, Хераскова, Петрова,
Державина. Сами Карамзинъ высоко по
ставили Богдановича. Первые опыты Ка
рамзина приняты были всеми съ восхище-
ншмъ. Появлеше Жуковскаго и Батюш
кова не возбудило никакого ропота. И
только некоторый сомненш въ безуслов-
номъ достоинстве Сумарокова и Хераскова,
обнаруженный Мерзляковымъ (1815 года),
да юношески-рьяная нападка на Хараскова
со стороны студента Строева *) несколько
нарушили аркадскую безмятежность, съ ко
торой весь пишу
1
щй люди пользовался за
служенной и незаслуженной славой. Явив
шись на поприще литературной деятель-
*) Теперь почтеннаго археолога -Въ 1815 году
онъ издавалъ журналъ:
Современный наблюда
тель российской словесности,
въ которомъ отъ
него порядкомъ и дъльно досталось
Россшдп,
и
Владимгру
къ величайшему соблазну литер -
турныхъ старов-Ьровъ.