486 / 734
1 9 7
I.
КРИТИЧЕСКИ!
СТАТЬИ.
1 9 8
знакомыхн си состоявший дЪла въ Европе
того времени,
а
всеми другими могли со
общить о ней самое превратное понятае.
Письма Фонвизина такъ дельны, что только
теперь настало время для ихъ настоящей
оценки. Но во времена переходный, въ эпо
хи преобразований часто бываютъ нужнее и
полезнее тЬ легки произведепн, который,
могущественно увлекая толпу, тотчасъ уми-
раютъ, какъ скоро сдЬлаютъ свое д'Ьло. И
вотъ гдЬ самая слабая, а вмйстЬ съ теми и
самая важная сторона литературной деятель
ности Карамзина. Онъ не принадлежите, къ
числу тЪхъ писателей, творенн которыхъ
всегда св’Ьжи и юны, не знаютъ ни старости,
ни смерти. Н£тъ, къ чему лицемерить! «Бед
ная Лиза». «Наталья Боярская Дочь*, «Сча
стливый Карло», «Мареа Посадница», «Островъ
Борнгольмъ»,—все эти и другая повести
Карамзина для однвхъ теперь дороги толь
ко какъ воспоминате о светлых ь дняхъ
юности, какъ память о сказочке нянюшки,
поди разсказъ которой когда-то сладко бы
ло засыпать; для другихъ онй интересны
какъ стародавни костюмы, какъ факты об-
разованш и развитая общества во времена
давнопрошедтн; но читать ихъ для эстети-
ческаго наслаждени, читать ихъ какъ по
этически пронзведенн теперь никто не бу-
детъ... Еще въ то время, когда авторитетъ
Карамзина только стремился къ своей апо
гей, равно какъ и въ то время, когда онъ
достигъ ея, появились Крыловъ, Жуковеюй
и Батюшковъ, — поэты по натуре, люди,
призванные давать неувядаемые образцы
настоящей ноэзи, а не преходящей бел
летристики только. Имя Пушкина уже про
гремлю по всей Россш, когда умеръ Ка
рамзины..
Но все это служитъ не къ уменьшений
заслуги Карамзина, а къ определенно рода
*и характера его литературной деятельности.
Если его творенн, какъ говорится, отжили
свое время, гЬмъ не менйе имя его будетъ
всегда знаменито и почтенно, если хотите—
безсмертно: его навсегда сохранить не толь-
! ко истори литературы, но и благодарная
! память образованной части народа русскаго.
I
Новиковъ старался распространить въ
* русскомъ обществе охоту къ чтенш мно-
ж е с т в о м ъ книгъ; Карамзинъ дйлалъ то
же самое, но уже з а м а н ч и в о с т ь ю сочи-
ненй. Удивительно ли, что онъ более Но
викова успйлъ въ своемъ деле? Онъ со-
здалъ въ Россш многочисленный, въ сравне-
ши съ прежнимъ, классъ читателей, создали,
можно сказать, нечто въ роде публики, по
тому что образованный имъ классъ читате
лей получилъ уже известное направлете,
известный вкусъ, следовательно, болйе иди
менее отличался характеромъ единства. До
Карамзина этого не было на Руси. Его чи
татели относились къ прежнимъ, какъ от
носятся люди съ гастрономическими за
машками къ людямъ, которые безъ разбору
едятъ все, что ни поставить передъ ними,
ни чймъ особенно не услаждаясь, ни чЬмъ
не оскорбляясь. Это былъ безмерный шагъ
впереди. Повести Карамзина, извлекши столь
ко слезъ изъ очей его нйжныхъ читательнидъ
и столько вздоховъ изъ груди его чувствитель-
ныхъ читателей, нисколько не были произведе
нный поэзш, какъ искусства, какъ творчества;
но тймъ не менее онй были для своего вре •
мени прекрасными беллетристическими про-
изведеними человека съ болыиимъ дарова
нный. Самая сентиментальность направленш
вообще всего, написаннаго Карамзиными,
имеетъ свое великое достоинство: она была
необходима, какъ для своего времени была
необходима схоластическая напыщенность
Ломоносова. Это было новой ступенью, но
выми шагомъ впереди начавшей разви
ваться литературы. До Карамзина у насъ
были периодически изданн, но не было ни
одного журнала: онъ первый далъ нами его.
Его «Московсшй Журналъ» и «Вестникъ
Европы» были для своего времени явлень
емъ удивительными и огромными, особенно
если сравнить ихъ не только съ бывшими
до нихъ, но и съ бывшими после ннхъ на
Руси журналами, до самаго «Московскаго
Телеграфа»... Какое разнообрази, какая све
жесть, какой тактъ въ выборе статей, какое
умное, живое нередаваше политическихъ но
востей, столь интересныхъ въ то время! Ка
кая по тому времени умная и ловкая кри
тика!
Къ чему не обратитесь въ нашей лите
ратуре,—всему начало положено Карамзи
ными: журналистике, критике, повести-ро
ману, повести исторической, публицизму,
изучение исторш. Мы не говоримъ уже о
его стихотворстве, имевшемъ большую
це
ну для своего времени; ни о его «Исторш
Государства Росгайскаго», положившей на
чало дйльному, ученому взученш русской
исторш и давшей для этого возможность.
Въ «Исторш Государства Росгайскаго»—
весь Карамзинъ, со всей огромностью ока-
занныхъ имъ Россш услугъ и со всей не
состоятельностью на безусловное достоин
ство въ будущемъ своихъ творешй. При
чина этого—повторяемъ—заключается въ
роде и характере его литературной дея
тельности. Если онъ быль велики, то не
каки художникъ-поэтп, не каки мыслитель-
писатель, а каки практически деятель,
призванный проложить дорогу среди не-
проходимыхп дебрей, расчистить арену для
будущихн деятелей, приготовить матери
ли, чтобы гешальные писатели вн разныхн