460 / 734
145
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
146
было, по праздничному. Пообедали они скоро.
Вотъ поел* об'Ьда юпъ и говорить жен*:—„По
слушайте, душенька, вотъ я немного прилягу“—
да и пошелъ на постель. Подозвалъ къ себй
дочку, положилъ ей на голову руку и долго,
долго гладилъ по голов* ребенка. Потом* опять
оборотился къ жен*; дескать, а что жъ Петинька?
Петя нашъ, Петинька?.. Жена перекрестилась,
да и отвъчаетъ, что В'Ьдь онъ уж* умеръ.—
Да, да, знаю, все знаю, Петинька теперь въ
царств* небесномъ.—Жена видитъ, что онъ самъ
не свой, что происшествш-то его потрясло со
вершенно, и говоритъ ему—вы бы, душенька,
заснули,—Да, говоритъ, я сейчасъ... я немножко,
—тутъ онъ отвернулся, полежалъ немного, по
томъ оборотился, хот*лъ сказать что-то. Жена
его не разелышала; спросила его: что, мой другъ?
А онъ не отв*чаетъ. Опа подождала немножко—
ну, думаетъ, уснулъ, и вышла на часокъ къ
хозяйк*. Черезъ часъ времени воротилась -
видитъ, мужъ еще не проснулся и лежитъ себ*,
не шелохнется. Она думала, что спитъ, с*ла и
стала работать что-то. Она разсказываетъ, что
она работала съ полчаса и такъ погрузилась
въ размшплете, что даже и не помнитъ, о чемъ
она думала, говоритъ только, что она и поза
была объ муж*. Только вдругъ она очнулась
отъ какого-то тревожнаго ощущенш, и гробовая
тишина въ комнат* поразила ее прежде всего.
Она посмотр*ла на кровать и видитъ, что мужъ
лежжтъ все въ одномъ положенш. Она подошла
къ нему, сдернула од*яло, смотритъ—а ужъ
онъ холодехонекъ — умеръ, маточка, умеръ
Горшковъ, внезапно умеръ, словно его громомъ
убило. А отчего умеръ, Богь его знаетъ. Меня
»то такъ сразило, Варинька, что я до сихъ норъ
опомниться не могу. Не в*рится что-то, чтобы
такъ просто могъ умереть челов*къ. Этакой
б*дняга, горемыка этотъ Горшковъ! Ахъ судьба-
то, судьба какая! Жена въ слезахъ, такая испу
ганная. ДЬвочка куда-то въ уголъ забилась.
У нихъ тамъ суматоха такая идетъ; слЪдствш
медицинское будутъ д*лать... ужъ не могу самъ
иав*рное сказать. Только жалко! Грустно по
думать, что этакъ въ самомъ д*л* ни дня, ни
часа не в*даешь!.. Погибаешь ни за что...“.
Что перед* этой картиной, написанной
такой широкой ж мощной кистью, что пе
ред* нею мелодраматически ужасы въ по
вестях* модных* французских* фельетон
ных* романистов*! Какая страшная про
стота и истина! И кто все это разсказы
ваетъ?—ограниченный и смЬшной Макар*
Алексеевич* Девушкин*!..
Мы не будем* больше указывать на пре
восходный частности этого романа: легче
перечесть весь роман*, нежели пересчитать
все, что въ нем* нревосходнаго, потому что
онъ весь, в* целом*—превосходен*. Упо
мянем* только о последнем* письме Де
вушкина къ его Вариный: это слезы, ры-
дате, вопль, разднраюпце душу! Тут* все
истинно, глубоко и велико, а между тЬм*
это пишет* ограниченный, смешной Макар*
Алексеевич* Девушкин*! И читая его, вы
сами готовы рыдать и въ то же время вы
улыбаетесь... Сколько сокрушительной силы
любви, горя и отчаяшя въ этих* просто
душных* словах* старика, теряющаго все,
чем* мила была ему жизнь: «Да вы знаете
ли только, что тамъ такое, куда вы едете-
то, маточка? Вы, может* быть, этого не
знаете, такъ меня спросите! Тамъ степь,
родная моя, там* степь чистая, голая степь,
вотъ как* моя ладонь голая! Тамъ ходит*
баба безчувственная, да мужик* необразо
ванный пьяница ходит*...».
Мы думаем*, что теперь кстати сказать
несколько слов* и о «ДвойникЬ», хотя он*
и не относится къ «Петербургскому Сбор
нику». Как* талант* необыкновенный, автор*
нисколько не повторился во втором* своем*
пропзведенш,—и оно представляет* у него
совершенно новый Н
1
ръ, Герой романа—
г. Голядкин* — один* из* тЬхъ обидчи
вых*. помешанных* на а м б и ц 1и людей,
которые такъ часто встречаются въ низ
ших* и средних* слоях* нашего общества.
Ему все кажется, что его обижают* и сло
вами, и взглядами, и жестами, что против*
него всюду составляются интриги, ведутся
подкопы. Это гем* смешв±е, что он* ни
состоящем*, ни чином*, ни местом*, ни
умом*, ни способностями решительно не
может* ни въ ком* возбудить къ себе за
висти. Онъ не умен* и" не глуп*, не богат*
и ие беден*, очень добръ и до слабости
мягок* характером*, и жить ему на свете
было бы совсем* недурно, но болезненная
обидчивость и подозрительность его харак
тера есть черный демон* его жизни, кото
рому суждено сделать ад* из* его суще-
ствованш. Если внимательнее осмотреться
кругом* себя, сколько увидишь господ*
Голядкиных*, и богатых*, и глупых*, и
умных*! Г. Голядкин* въ восторге от* одной
своей добродетели, которая состоит* в*
том*, что онъ ходить не въ маске, ие интри
ган*, действует* открыто и идет* прямой
дорогой. Еще въ начале романа, жзъ раз
говора съ доктором* Крестьянок* Ивано
вичем*, не мудрено догадаться, что г. Голяд
кин* разстроенъ въ уме. Итак*, герой
романа—сумасшедшей! Мысль смелая и вы
полненная автором* съ удивительным* ма
стерством*! Считаем* излишним* следить
за ея развитом*, указывать на отдельный
места и удивляться целому созданго. Для
всякаго, кому доступны тайны искусства,
съ перваго взгляда видно, что въ «Двой
нике» еще больше творческого таланта и
глубины мысли, нежели въ «Бедных* Лю
дях*». А между тем* почти обнцй голос*
петербургских* читателей решил*, что этотъ
роман* несносно растянут* и оттого ужасно
скучен*, из* чего де и следует*, что об*
авторе напрасно прокричали, и что в* его
таланте нет* ничего необыкновенного!..
Справедливо ли такое заключеше?—Мы, не
обинуясь, скажем*, что, съ одной стороны,