457 / 734
139
С0ЧИНЕН1Я В.
Г.
БЪАИПСКАГО
140
него всЬ умственный способности изъ го
ловы перешли въ сердце. Мноие могутъ по
думать, что въ лице Девушкина авгоръ хо-
тёлъ изобразить человека, у котораго умъ
и способности придавлены, приплюснуты
жизнью. Была бы большая ошибка думать
такъ. Мысль автора гораздо глубже и гуман
нее: онъ въ лицё Макара Алексеевича по
казали нами, какъ много прекраснаго, бла-
городнаго и святого дежитъ въ самой огра
ниченной человеческой натуре. Конечно, не
все бедняки такого рода похожи на Макара
Алексеевича въ его хорошихъ свойствахъ,
н мы согласны, что такю люди редки, но
въ то же время нельзя не согласиться и съ
теми, что на такихъ людей мало обращаютъ
вшшанш, мало ими занимаются, мало нхъ
знаютъ. Если богачъ, ежедневно проедающй
сто, двести и больше рублей, бросить ни
щему двадцать пять рублей, все замечаютъ
это и, въ чаяши получить отъ него больше,
умиляются душой отъ его великодушнаго
поступка. Но бедкякъ, отдаюнцй такому же
бедняку, какъ и онъ самъ, свои последнш
двадцать копеекъ медью, какъ отдалъ ихъ
Девушкинъ Горшкову,—такой беднякъ не
всехъ тронетъ и въ повести, мастерски на
писанной, а въ действительности въ его по
ступке не захотели бы увидеть ничего, кро
ме смешного. Честь и слава молодому поэту,
муза котораго любить людей на чердакахъ
и въ подвалахъ, и говорить о нихъ обита-
телямъ раззолоченныхъ налатъ: «ведь это
тоже люди, ваши братья!»
Обратите внимаше на старика Покров-
скаго—и вы увидите ту же гуманную мысль
автора. Подставной мужъ обольщенной и об
манутой женщины, потомъ угнетенный мужъ
разлихой бой-бабы, шутъ и пьяница —и онъ
ч е л о в е к ъ ! Вы можете смеяться ыадъ его
любовью къ своему мнимому сыну, напоми
нающую робкую любовь собаки къ человеку,
но если, смеясь надъ ней, вы въ то же вре
мя глубоко ею не трогаетесь, если изобра-
жеше Понровскаго, съ книгами въ'кармане
и иодъ мышкой, бвзъ шапки на голове, въ
дождь и холодъ бегущаго за гробомъ смеш-
но-любимаго имъ сына,—не производить на
васъ трагическаго впечатает я, не говорите
объ этомъ никому, чтобъ какой-нибудь По-
кровскШ, шутъ и пьяница, не покраснелъ за
васъ, какъ за человека...
Вообще трагичесшй элемента, глубоко про-
никаетъ собою весь этотъ романъ. И этотъ
элементъ тЬмъ поразительнее, что онъ пе
редается читателю не только словами, но и
понятшми Макара Алексеевича. Смешить и
глубоко потрясать душу читателя въ одно и
то же время, заставить его улыбаться сквозь
слезы,—какое уменье, какой таланта! И ни-
какихъ мелодраматическихъ пружинь, ничего
похожаго на театральные эффекты! Все тавъ
просто и обыкновенно, какъ та будничная,
повседневная жизнь, которая кшпитъ вокругъ
каждаго изъ насъ и пошлость которой нару
шается только неожиданнымъ иоявлешемъ
смерти, то къ тому, то къ другому!.. Все
лица обрисованы такъ полно, такъ ярко, не
исключая ни лица Быкова, только на минуту
доявляющагося въ романе собственной осо
бой, ни лица Анны ведоровны, ни разу не
появляющейся въ романе собственной особой.
Отецъ и мать Доброселовой, старикъ и юноша
Покровские, жалюй писака Ратазяевъ, ростов-
щикъ,—словомъ, каждое лицо даже изъ тйхъ,
который или только вскользь показываются,
или только заочно упоминаются въ романе,
такъ и стоить передъ чнтателемъ, какъ будто
давно коротко ему знакомое. Можно бы за
метить, и не безъ основашя, что лицо Ва-
риньки какъ-то ие совсемъ определенно к
неоконченно; но, видно, ужъ такова участь
русскихъ жентцинъ, что русская поэзш не
ладить съ ними да и только! Не знаемъ, кто
тутъ виновата, русская ли женщины, или
русская поззш; но знаемъ, что только Пуш
кину удалось въ лице Татьяны схватить
несколько черта русской женщины, да и то
ему необходимо было сделать ее светской
дамой, чтобъ сообщить ея характеру опре
деленность и самобытность. Журиалъ Ва-
риньки лрекрасенъ, но все-таки, по мастер
ству издоженш, его нельзя сравнить съ пись
мами Девушкина. Заметно, что авторъ тутъ
былъ не совсемъ, какъ говори гея, у себя
дома; но и тутъ онъ блистательно умелъ
выйти изъ затруднительная положения. Вос-
поминанш детства, переездъ въ Петер
бурга, разстройство делъ Доброселова, ученье
въ пансюне, особенно жизнь въ доме Анны
ведоровны, отношешя Вариньки къ По
кровскому, ихъ сближеше, портретъ отца
Покровскаго, иодарокъ молодому Покров
скому въ день именинъ, смерть Покровскаго,
все это разсказано съ изумнтельнымъ ма-
стерствомъ. Доброселова не выявариваетъ
ни одного щекотливая для нея обстоятель
ства, ни безчестныхъ видовъ на нее Апны
ведоровны, ни сшей любви къ Покров' ко
му, ни своея потомъ невольная падешя; но
читатель самъ зиднтъ все такъ ясно, что
ему и не нужно нйкакихъ объяснешй.
Разсказывать содержите этого ромепа
было бы излишне; делать болышя выписки
тоже. Но не мЬшаета инымъ, можетъ быть,
забывчивымъ читателямъ напомнить нхъ же
собственный виечатлешя, ихъ же самихъ
призвать въ свидетели справедливости и
верности нашего мнение о высокомъ худо-
жественномъ достоинстве «Ведныхъ Лю
дей», и потому считаемъ необходнмымъ вы
писать несколько места изъ пнсемъ Мака-