398 / 734
21
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
2 2
вершенствовашй. Учить сына поручилъ уже
не дьячку, а семинаристу. Старые соседи
говорили о Василш Ивановиче, что онъ—
«продувная шельма», а молодые, что онъ—
«пошлый дуракъ»; но въ сущности онъ
былъ добродетельный пом'Ьщикъ села Мор-
дасъ, въ которомъ пока и оставимъ его,
чтобъ заахать въ соседнюю деревню — къ
родителямъ Ивана Васильевича.
Иванъ Васильевичъ родился черезъ трид
цать л^тъ после Василш Ивановича. Это
даетъ намъ надежду, что авторъ предста-
вптъ намъ совсемъ другую картину воспи-
танш, въ которой будетъ виденъ прогрессь
цЬлыхъ тридцати л^тъ — огромнаго перюда
времени для Россш, которая такъ быстро
развивается. Bacraift Ивановичъ родился
въ восьмидесягыхъ годахъ прошлого сто-
летш; следовательно, Иванъ Васильевичъ
родился или около 1815 года, или немного
позже. Мать его была какая-то княжна
средней руки, недавняго восточнаго проис-
хождешя, какъ говоритъ авторъ, и была
помешана на французскомъ языке. Несмо
тря на все свои нретензш, какъ старая
девка безъ приданаго, она была принужде
на выйти замужъ за помещика, который
«не былъ похожъ на Ыалекъ-Аделя или на
E ugène de Rothelin, не былъ похожъ да
же на лютаго тирана, а скорей на сурка:
елъ, спалъ, да рыскалъ целый день по по
лю.» Отъ этой-то достойной четы родился
Иванъ Васильевичъ Воспиташе его пору
чено было французскому гувернеру. «Всемъ
известно,—говоритъ авторъ, ’что французы
долго мстили намъ за свою неудачу, оста-
вивъ за собою несметное количество фельд
фебелей, фельдшеровъ, сапожниковъ, кото
рые, подъ предлогомъ воспиташя, испортили
на Руси едва ли не целое поколете» (игр.
197). Замечате энергическое и остроумное,
но, во-первыхъ, совсемъ не новое—уже ты
сячу тысячъ разъ было предметомъ посиль-
ныхъ остротъ журналовъ и нравоучитель-
ныхъ романовъ добраго стараго времени;
во-вторыхъ, оно едва ли основательно. "Че
ловеку, несчастной судьбой занесенному въ
чуждую страну, нечего есть, а умирать съ
голоду естественно не хочется: что жъ тутъ
острить, что онъ схватился даже и за вос
питаше, чтобъ добыть кусокъ хлеба? Авторъ
могъ бы безъ всякпхъ натяжекъ обнаружить
свое остроумщ на счетъ невеждъ, .которые
Богъ знаетъ кому поручали воспиташе сво-
ихъ детей: все смешное на стороне этихъ
дражайшихъ родителей. Эмигрантовъ авторъ
не смешиваетъ съ этой саранчей: да, фран-
цузсюе эмигранты, конечно, люди почтенные
въ гдазахъ многихъ, и мы не станемъ спо
рить съ этими «многими». Гувернеръ Ива
на Васильевича былъ эмигрантъ. Съ уди
вительной иротей авторъ разсказываетъ
намъ, какъ Иванъ Васильевичъ узналъ, что
Расинъ первый поэтъ въ мфе, а Вольтеръ—•
такая тьма мудрости, что и подумать страш
но. Воспиташе Ивана Васильевича, какъ и
следуетъ, было самое поверхностное и без-
толковое, уже потому только, что его вос-
питывадъ человекъ, который случайно сде
лался воспитателемъ. Это такъ естествен
но! А между темь мы далеки отъ того, чтобъ
слишкомъ нападать и на родителей, пору-
чавшихъ своихъ детей такимъ воспитате-
лямъ. Где же имъ было искать лучшихъ?
Университеты руссше тогда были совсемъ
не то, что теперь, а ученые того времени,
за слишкомъ редкими исключеншми, часто
казались сродни «зеленому господину» въ
«Петербургскихъ Углахъ» Некрасова. Сле
довательно. въ такомъ состоя пи воспиташя
никто не былъ виноватъ, и н м , кажется,
что даровитый авторъ обращаешь на воспи
таше слишкомъ исключительное внимаше,.
почти вовсе упуская изъ вида натуру сво
его героя. Въ такомъ воспитании—вся на
дежда на добрую натуру воспитанника. Ведь
Васи.Л
1
Й Ивановичъ, по словамъ автора, не
погибъ же отъ самаго ужаснаго воспиташя,
благодаря добрымъ наклонностямъ его при
роды? Почему же съ Иваномъ Ваеильеви-
чемъ не то сбылось? А ьф ь о ъ, даже и
по воспитанно, вмелъ огромный преимуще
ства предъ Взсилшмъ Иванович мъ, потому
что зналъ хотя одинъ иностранный языкъ
(а это совсемъ не пустяки) и ичелъ хоть
кашя-нибудъ познаны, какъ бы поверхност
ны и пусты онп ни были. Будь у него до
брая натура, ему не поздно было бы про
снуться отъ своего ничтожества даже въ
двадцать летъ, и дельными трудомъ (кото
рый для него былъ такъ возможенъ, пото
му что онъ зналъ уже иностранный языкъ)
воротить потерянное въ детстве время. И
какую пользу принесло бы ему путешествш
въ Европу!.. Но мы сейчасъ увидпмъ, какъ
воспользовалась этимъ путешествшмъ сла
бая голова Ивана Васильевича. Авторъ самъ
чувотвовалъ необходимость взглянуть на на
туру своего героя, но сдЬлалъ это вскользь
и не совсемъ впопадъ: «Иванъ Василье
вичъ былъ мальчикъ совершенно славян
ской породы, то есть ленивый, но бойкий»
(стр. 199). Такъ, русская лень—большая по
меха во всемъ русскому человеку, но еще
не непреодолимое препятствш, и не въ ней
корень зла: корень лежитъ глубже, его на
до искать въ отсутствш определеннаго об-
щественнаго мнешя, которое каждому ука
зывало бы его путь, а не становидо бы его
на распутъи, говоря: иди, куда хочешь. Что
же касается до Ивана Васильевича, корень
зла его жизни заключался въ его слабой,