393 / 734
п
СОЧИНЕНЫ В. Г. ГгТ1ТИНСКЛГО.
1 2
логубу въ большую заслугу, что онъ имен-
по Ивана Васильевича, а не другого како
го-нибудь героя, выбралъ для своею юмо-
ристическаго карандаша, потому что совре
менная действительность кишитъ такими
героями, вернее сказать, кншитъ Иванами
Васильевичами...
Что такое Иванъ ВасильеЕичъ? — Это
нечто въ роде маленькаго донъ-Кихота. Чтобъ
объяснить отношены Ивана Васильевича
къ настоящему, къ большому, къ испан
скому донъ-Кихоту, надо сказать несколько
словъ о последнемъ. Донъ Кихотъ — пре
жде всего прекраснейпнй и благородней-
пий человекъ, истинный рыцарь безъ стра
ха и упрека Несмотря на то, что онъ
смешонъ съ ногъ до головы, внутри и сна
ружи,—онъ не только не глупъ, но, напро-
тпвъ, очень уменъ; мало этого: онъ—истин
ный мудрецъ. Потому ли, что такова уже
натура его, или отъ воспитаны, отъ об-
стоятельствъ жизни, —но только фантазш
взяла у него верхъ надъ всеми другими
способностями и сделала изъ него шута и
посмешище народовъ и вековъ. Отъ чте
цы вздорныхъ рыцарскихъ сказокъ у не
го, по русской пословице, умъ за разумъ
зашелъ. Живя совершенно въ мечте, со
вершенно вне современной ему действи
тельности, онъ лишился всякаго такта дей
ствительности и вздумалъ сделаться ры-
царемъ въ такое время, когда на земле не
осталось уже ни одного рыцаря, а волшеб-
никамъ и чудесамъ верила только тупая
чернь. И онъ свято выполнилъ свой обетъ
—защищать слабыхъ нротивъ сильныхъ,
остался веренъ своей воображаемой Дуль
цинее, несмотря на все акестошя разоча
рованы, которыми подвергала его совсемъ
те рыцарская действительность. Если бъ
эта храбрость, это великодушы, эта пре
данность, если бъ вей эти прекрасный, вы-
сокы и благородный качества были упо
треблены на дело, вб-время и кстати,—
донъ-Кихотъ былъ бы истинно великимъ
человекомъ! Но въ томъ-то и состоитъ «го
отличи отъ всехъ другихъ людей, что сама
натура его была парадоксальная, и что ни
когда не увиделъ бы онъ действительности
въ ея настоящемъ образе. и не употребилъ
бы кстати, во-время и на дело богатыхъ
сокровищъ своего великаго сердца. Родись
онъ во времена рыцарства, — онъ навер
ное устремился бы на уничтожены его, и
если бъ узналъ о существовали древняго
Mipa,
сталъ бы корчить изъ себя грека или
римлянина. Но какъ не было уже и сле-
довъ рыцарства, когда онъ родился, то ры
царство сделалось точкой его помешатель
ства, его idée fixe. Когда ему случалось
выходить на минуту изъ этой мысли, онъ
удивлялъ всехъ своимъ умомъ, здравымъ
смысломъ, говорнлъ какъ мудрецъ. Даже
когда миствфикацы сильныхъ людей осу
ществила мечты его рыцарскихъ стремлешй,
•—онъ, въ качестве судьи, обнаружилъ не
только велишй умъ, но даже мудрость. И
между темъ въ сущности онъ тёмъ не ме
нее былъ сумасшедший, шутъ, посмешище
людей... Мы не беремся примирить это про
тивореча; но для насъ ясно, что такш пара
доксальный натуры не только не редки, но
даже очень часты везде и всегда. Оне
умны, но только въ сфере мечты; оне спо
собны къ самоотверженно, но за призраки;
оне деятельны, но нзъ пуетяковь; онё да
ровиты, но безплодно; имъ все доступно,
кроме одного, что всего важнее, всего-
выше — кроме действительности. Оне ода
рены удивительной способностью породить
изъ себя нелепую идею и увидеть ея под
тверждены въ наиболее противоречащихъ
ей фактахъ действительности. Чемъ неле
пее запавшая имъ въ голову идея, темъ
сильнее пьянеютъ оне отъ нея, и на всехъ
трезвыхъ смотрятъ какъ на пьяныхъ, какъ
на сумасшедшихъ, какъ на безумныхъ, а
иногда даже .какъ на людей безнравствен-
ныхъ, злонамеренныхъ и вредныхъ. Донъ-
Кихотъ—лицо въ высшей степени типиче
ское, родовое, которое никогда не -переве
дется, никогда не устареетъ,—и въ этомъ-
то обнаружилась вся великость гейш Сер
вантеса. Разве изуверъ по убеждеюю въ
наше время не донъ-Кихотъ? Разве не
донъ-Кихоты — эти безумные бонапартисты,,
которыхъ только смерть герцога рейхштадт-
скаго заставила разстаться съ мечт )й о
возможности возстановленш имперш во Фран-
пди? Разве не донъ-Кихоты—нынешны ле
гитимисты, нынешны ультрамонтанисты,
нынешны тори въ Англия? А этотъ не
когда велишй мыслитель, который въ моло
дости далъ такое сильное движете р а зви тт
человеческой мысли, а въ старости взду
малъ разыграть роль какого-то самозваннаго
пророка, этотъ Шеллингъ, однимъ словомъ,—
разве онъ не донъ-Кихотъ? Къ особеннымъ
и существенеымъ отличшмъ донъ-Кихотовъ
отъ другихъ людей принадлежишь способ
ность къ чисто-теоретическимъ, книжнымъ,.
вне жизни и действительности почерпну-
тымъ убежденшмъ. Есть люди, по
мнёнго
которыхъ не только Атилла, самъ Адамъ былъ
славянинъ... это ли не донъ-кихотство?...
Другими не нравится созданная Петромъ
Великимъ Россш, и они съ горя, видно, меч-
таютъ о реставрацш блаженной эпохи, когда
за употреблены табака резали носы; другш
идутъ далее и хотятъ реставрацш Руси до
нашествш татаръ, а третьи желаготъ о воз-
вращенш въ XIX веке Руси ГостомыслоВ"