326 / 734
643
СОЧИНЕНШ В. Г. БЫИНСКАГО.
644
Восходятъ, зр'Ьютъ и падутъ;
Другш имъ во сл'Ьдъ идутъ...
Такъ наше вЪтренное племя
Растетъ, волнуется, кипитъ
И къ гробу прадЪдовъ т’Ьснитъ.
Придетъ, придетъ и наше время,
И наши внуки въ добрый часъ
Изъ мща выт'Ьснятъ и насъ.
ПокамЪстъ упивайтесь ею,
Сей легкой жизнш, друзья!
Ея ничтозкность разумею
И къ ней привязанъ мало я;
Для призраковъ закрылъ я в^жды;
Но отдаленныя надежды
Тревожатъ сердце иногда:
Безъ непримЪтнаго сл’Ьда
МнЪ было бъ грустно мщъ оставить.
Живу, пишу не для нохвалъ;
Но я бы, кажется, желалъ
Печальный жребШ свой прославить,
Чтобъ обо мнгЬ, какъ верный другъ,
Напомнилъ хоть единый звукъ.
И чье-нибудь онъ сердце тронетъ;
И сохраненная судьбой,
Быть можетъ, въ Лет-Ь не потонетъ
Строфа, слагаемая мной;
Быть можетъ,—лестная надежда!—
Укажетъ будупцй невежда
На мой прославленный портретъ,
И
молвитъ: „то-то былъ поэтъ!“
Прими жъ мое благодаренье,
Поклонникъ мирныхъ аонидъ,
О ты, чья память сохранить
Мои летучш творенья,
Чья благосклонная рука
Потреплетъ лавры старика!
X .
«Борись Годуновъ».
Совершенно новая эпоха художнической
деятельности Пушкина началась «Полтавой»
и <Бориоомъ Годуновыми'>. Хотя первая
вышла въ 1829 году, а нослГдгий въ 1831
году,—тЬмъ не менее ихъ должно считать
почти современными другъ другу произведе-
ншми, потому что «Ворисъ Годуновъ» напи-
санъ былъ гораздо раньше 1831 года, и зна
менитая сцена между Пименомъ и Самозван-
цемъ была напечатана въ «Московскомъ
ВГстник'Ь» 1828 года; небольшая сцена между
Курбскимъ и Самозванцемъ,—въ «С’Ьвер-
ныхъ ЦвГтахъ» на 1828 годъ, вышедшихъ
въ 1827 году. «.Полтава», со стороны худо
жественности, относится къ «Борису Году
нову», какъ стремлеше относится къ дости
жению. Публика приняла «Полтаву» хо
лоднее, нежели прежшя поэмы Пушкина;
«Борись Годуновъ» былъ принять совершен
но холодно, какъ доказательство совершен-
наго паденш таланта, еще недавно столь ве-
ликаго, такъ много сдГдавтаго и еще такъ
много обГщавшаго. Какъ тогда, такъ и те
перь, у «Бориса Годунова» были жарте по
клонники; но 'какъ тогда, такъ и теперь,
число этихъ поклонниковъ было очень мало
численно, а число порицателей огромно. Ко
торые изъ нихъ правы, которые виноваты?
Те и другш равно правы и равно виноваты,
потому что действительно ни въ одномъ
изъ дрежнихъ своихъ произведен^ не до-
стигалъ Пушкинъ до такой художественной
высоты,—и ни въ одномъ не обнаружилъ
такихъ огромныхъ недостатковъ, какъ въ
«Борисе Годунове». Эта пьеса для него была
истинно Ватерлооской битвой, въ которой
онъ развернулъ во всей широте и глубине
свой г е тй и, несмотря на то, все-таки но-
тернелъ решительное поражеше.
Прежде всего скажемъ, что «Борись Го
дуновъ» Пушкина — совсемъ не драма, а
разве эпическая поэма въ разговорной фор
ме. Действующа лица, вообще слабо очерк-
нутыя, только говорятъ, и местами говорить
превосходно; но они не живутъ, не дей-
ствуютъ. Слышите слова, часто исполненный
высокой ноэзш, но не видите ни страстей,
ни борьбы, ни дейетдай. Это одинъ изъ пер-
выхъ и главныхъ недостатковъ драмы Пуш
кина; но этотъ недостатокъ не вина поэта:
его причина- въ русской истории, изъ кото
рой поэтъ заимсгвовалъ содержаше своей
драмы. Русская исторш до Петра Великаго
тЬмъ и отличается отъ исторш западно евро-
нейскихъ государствъ, что въ ней преобла
даете чисто эпвчесшй или, скорее, квштичесшй
характеръ,—тогда какъ въ техъ преобладаете
характеръ чисто - драматичестй. До Петра
Великаго въ Росши развивалось начало се
мейственное и родовое; но не было и при-
знаковъ развитая личнаго: а можетъ ли суще
ствовать драма безъ сильнаго развитая инди
видуальностей и личностей? Что составляете
содержаше Шекспировскихъ драматическихъ
хроникъ?—борьба личностей, которыя стре
мятся къ власти и оспариваютъ ее другъ у
друга. Это бывало и у насъ: весь удельный
перюдъ есть не что иное, какъ ожесточенная
борьба за великокняжески! и за удельные
престолы; въ перюдъ Московскаго царства
мы видимъ сряду трехъ претендевтовъ
такого рода; но все-таки не видимъ ника
кого драматическаго движешя. Въ перюдъ
уделовъ одинъ князь свергалъ другого и
овладевалъ его уделомъ; потомъ, побежден
ный имъ снова, уступалъ ему его владение,
потомъ опять захватывалъ его; но въ
уделе отъ этого ровно ничего не изме
нялось: переменялись лица, а ходъ и сущ
ность делъ оставались те же, потому что
ни одно новое лицо не приносило съ со
бой никакой новой идеи, никакого новаго
принципа. Отсюда объясняется, почему на-
родонаселевне того или другого княжества,
того или другого города, съ одинаковой рев
ностью билось и за стараго князя противъ
новаго, и за новаго противъ стараго. И од
ному Богу известно, чемъ бы кончилась для
Руси эта усобица, если бы такъ кстати не