322 / 734
635
С0ЧИНЕН1Я В. Г. БВЛИНСКАГО.
636
БЪжитъ за милой суетой.
За что жъ виновнее Татьяна?
За то ль, что въ милой простота
Она не вЪдаетъ обмана
И в'Ьритъ избранной мечт*?
За то ль, что любить безъ искусства,
Послушная влеченью чувства;
Что такъ доверчива она,
Что отъ небесъ одарена
Воображешемъ мятежнымъ,
Умомъ и волею живой,
И своенравной головой,
И сердцемъ пламеннымъ и нЪжнымъ?
Ужели не простите ей
Вы легкомыслш страстей!
Кокетка судить хладнокровно;
Татьяна любить не шутя
И предается безусловно
Любви, какъ малое дитя.
Не говорить она: отложимъ—
Любви мы цЪну гЬмъ умножимъ,
В'Ьрн'Ъе въ сЬти заведемъ;
Сперва тгцеславш кольнемъ
Надеждой, тамъ недоум'Ьньемъ
Измучимъ сердце, а потомъ
Ревнивымъ оживимъ огнемъ;
А то, скучая наслажденьемъ,
Невольникъ хитрый изъ оковъ
Всечасно вырваться готовь.
Вотъ еще отрывокъ изъ «Онегина», ко
торый выключенъ авторомъ изъ этой поэмы
и особенно напечатанъ въ IX том!:
О вы, которыя любили
Безъ нозволетя родныхъ,
И сердце н-Ьжное хранили
Для впечатл'Ьшй молодыхъ,
Для радости, для н'Ьги сладкой—
ДЪвицы! если вамъ украдкой
Случалось тайную печать
Съ письма любезнаго срывать,
Иль робко въ дерзостный руки
ЗавЪтный локонъ отдавать,
Иль даже молча дозволять
Въ минуту горькую разлуки
Дрожапдй поцЪлуй любви,
Въ слезахъ, съ волнешемъ въ крови,—
Не осуждайте безусловно
Татьяны
вптрепной
(?) моей;
Не повторяйте хладнокровно
РЪшенье чопорныхъ судей.
А вы,
о дпвы безъ упрека!
Которыхъ даже рЪчь порока
Страшить сегодня какъ змЪя—
СовЪтую вамъ то же я:
Кто знаетъ? пламенной тоскою
Сгорите, можетъ быть, и вы—
й завтра легшй судъ молвы
Принишетъ модному герою
Победы новой торжество:
Любви васъ ищетъ божество.
Только едва ли найдетъ, прибавимъ мы
отъ себя прозой. Нельзя не жалеть о поэт!,
который видитъ себя принужденнымъ такимъ
образомъ оправдывать свою героиню передъ
обществомъ—и въ чемъ же?—въ томъ, чтб
составляем, сущность женщины, ея лучшее
право на существоваше—что у ней есть
сердце, а не пустая яма, прикрытая корсе-
томъ! Но еще бод!е нельзя не жал'Ьть объ
обществгЬ, передъ которымъ поэтъ вид!дъ
себя принужденнымъ оправдывать героиню
своего романа въ томъ, что она—женщина,
а не деревяшка, выточенная по подобно
женщины. И всего грустнее въ этомъ то,
что передъ женщинами въ особенности ста
рается онъ оправдать свою Татьяну... И за
то съ какой горечью говорить онъ о нашихъ
женщинахъ везд'Ь, гд ! касается обществен
ной мертвенности, холода, чопорности и су
хости! Какъ выдается вотъ эта строфа въ
первой главЬ «Онегина»:
Причудницы большого свЪта!
ВсЪхъ прежде васъ оставилъ онъ.
И правда то, что въ наши лгЬта
Довольно скученъ высппй тонъ,
Хоть, можетъ быть, иная дама
Толкуетъ Сея и Бентама;
Т1о вообще ихъ разговоръ—
Несносный, хоть невинный вздоръ.
Къ томзг жъ онЪ такъ непорочны,
Такъ величавы, такъ умны,
Такъ благочестш полны,
Такъ осмотрительны, такъ точны,
Такъ неприступны для мужчинъ,
Что видъ ихъ ужъ рождаетъ сплинъ.
Эта строфа невольно приводить намъ на
память сл'Ьдугонце стихи, невошедппе въ
поэму и напечатанные особо (т. IX):
Морозь и солнце—чудный день!
Но нашимъ дамамъ видно лЪнь
Сойти съ крыльца и надъ Невою
Блеснуть холодной красотою:
Сидятъ—напрасно ихъ манить
Пеекомъ усыпанный гранить.
Умна восточная система
И правь обычай стариковъ:
ОнЪ родились для гарема
Иль для неволи. .
Но и на Восток!} есть поэзш въ жизни,
страсть закрадывается а въ гаремы... Зато
у насъ царетвуепь строгая нравственность,
по крайней м !р ! внешняя, а за ней иногда
бываетъ такая не поэтическая поэзш жизни,
которою если воспользуется поэтъ, то, ко
нечно, ужъ не для поэмы...
Если бы мы вздумали следить за вс!ми кра
сотами поэмы Пушкина, указывать на вей
черты высокаго худоясественнаго мастерства,
въ такомъ случа! ни нашимъ выпискамъ,
ни нашей стать! не было бы конца. Но мы
считаемъ это излишнимъ, потому что эта
поэма давно оцЬнена публикой, и все луч
шее въ ней у всякаго на памяти. Мы пред
положили себ! другую ц!ль: раскрыть по
возможности бтношеше поэмы къ обществу,
которое она изображав™. На этот! разъ
предметъ нашей статьи - характеръ Татья
ны, какъ представительницы русской жен
щины. И потому пропускаемъ всю четвер
тую главу, въ которой главное для насъ—
объяснен] е Онегина съ Татьяной въ отв!тъ
на ея письмо. Какъ подействовало на нее
это объяснеше, понятно: вс! надежды б!дной
д!вушки рушились, и она еще глубже затво-