318 / 734
СОЧИНЕНЫ В Г. БВДИНСКАГО.
628
6а7
нш замаскировать его, не любя имъ ни играть,
ни щеголять...
Повторяема.: Татьяна— существо исключи
тельное, натура глубокая, любящая, страст
ная. Любовь для нея могла быть или вели-
чайшимъ блаженствомъ, или величайшимъ
б£дствшмъ жизни, безъ всякой примиритель
ной середины. При счастш взаимности, лю
бовь такой женщины— роввое, светлое пла
мя; въ противномъ случай,— упорное пламя,
которому сила воли, можетъ быть, не позво
лить прорваться наружу, но которое тймъ
разрушительнее и жгучее, чймъ больше оно
сдавлено внутри. Счастливая жена, Татьяна
спокойно, но тймъ не менйе страстно и глу
боко любила бы своего мужа, вполне пожер
твовала бы собою дйтямъ, вся отдалась бы
своими материнскимъ обязанностямъ, но не
по разсудку, а опять по страсти, и въ этой
жертве, въ строгомъ выполнены своихъ обя
занностей нашла бы свое величайшее на
слаждены, свое верховное блаженство. И все
это безъ фразъ, безъ разсуждешй, съ этимъ
спокойствдемъ, съ этимъ внешними безстра-
сткзмъ, съ этой наружной холодностью, ко
торый составляютъ достоинство и величш
глубокихъ и сильныхъ натуръ. Такова Татья
на. Но это только главныя и, такъ сказать,
общш черты ея личности: взглянемъ на фор
му, въ которую вылилась эта личность, по-
смотримъ на тй особенности, который соста
вляютъ характеры
Создаетъ человека природа, но развиваетъ
и образуютъ его общество. Никакш обстоя
тельства жизни не спасутъ и не защитить че
ловека отъ влшнш общества, нигде не скрыть
ся, никуда не уйти ему отъ него. Самое уси
лю развиться самостоятельно, вне влшнш об
щества, сообщаетъ человеку какую-то стран
ность, придаетъ ему что-то уродливое, въ чемъ
опять видна печать общества же. Вотъ по
чему у насъ люди съ дарованшми и хоро
шими природными расположеншми часто бы-
ваютъ самыми несносными людьми, и вотъ
почему у насъ только гешальность спасаетъ
человека отъ пошлости. По этому же самому
у насъ такъ мало истинныхъ и такъ много
книжныхъ, вычитанныхъ чувствъ, страстей
и сгремлешй, словомъ, такъ мало истины и
жизни въ чувствахъ, страстяхъ и стремле-
шяхъ и такъ много фразерства во всемъ
этомъ. Повсюду распространяющееся ч тете
приносить намъ величайшую пользу: въ немъ
наше спасены и участь нашей будущности;
но въ немъ же, съ другой стороны, и много
вреда, такъ же какъ и много пользы для
настоящаго. Объяснимся. Наше общество,
состоящее изъ образованныхь сослов1Й, есть
плодъ реформы. Оно помнить день своего
рождены, потому что оно существовало оф-
фищально прежде, нежели стало существо
вать действительно; потому что, наконецъ,
это общество долго составляли не духъ, а по
крой платья, не образованность, а привиле
гии Оно началось такъ же, какъ и наша лите
ратура: копировашемъ иностранныхъ формъ
безъ всякаго содержант, своего или чужого,
потому что отъ своего мы отказались, а чу
жого не только принять, но и понять не
были въ состоянии Были у французовъ
трагедш: давай и мы писать трагедш, и
Сумароковъ въ одномъ лице своемъ со
вместили и Корнеля, и Расина, и Вольте
ра. Былъ у французовъ знаменитый басно-
писецъ Лафонтенъ, и опяеь тотъ же Сума
роковъ, но словами его совремеяниковъ, сво
ими притчами далеко обогнали Лафонтена.
Такими же точно образомъ въ самое корот
кое время обзавелись мы своими доморощен
ными Пиндарами, Горацшми, Анакреонами,
Гомерами, Виргилшми и т. п. Иностранный
произведены вей наполнены были любовны
ми чувствами, любовными приключешями: и
мы давай теми же наполнять наши сочине
ны. Но тамъ ноэз1Я книги была отражешемъ
поэзш жизни, любовь стихотворная была вы-
раженымъ любви, составлявшей жизнь и по
эзш общества: у насъ любовь вошла только
въ книгу, да въ ней и осталась. Это болйе
или менёе продолжается и теперь. Мы любимъ
читать страстные стихи, романы, повести, и
теперь подобное чтете не считается предо
судительными даже для девушекъ. Иныя
изъ нихъ даже сами кропаютъ стишки, и
иногда недурные. Итакъ, говорить о любви,
читать и писать о ней у насъ любятъ многы;
но любить... Это дйло другого рода! Оно, ко
нечно, если съ позволены родителей, если
страсть можетъ увенчаться законными бра-
комъ, то почему же и не любить! Многы не толь
ко не считаютъ этого излишними, но даже счи-
таютъ необходимыми, и, женясь на прйда-
номъ, толкуютъ о любви... Но любить пото
му только, что сердце жаждетъ любви, лю
бить безъ надежды на браки, всЬмъ жертво
вать увлекающему пламени страсти— поми
луйте, какъ можно! ведь это значитъ сделать
«исторпо», произвести скандалъ, стать сказ
кой общества, предметомъ оскбрбительнаго
вниманья, осужденья, презрены; сверхъ того
приличы, правила нравственности, обще
ственная мораль .. А! такъ вы люди сколько
осторожные и благоразумно предусмотритель
ные, столько и нравственные! Это хорошо;
но зачймъ же вы противоречите себе своей
охотою къ стихамъ и романами, своей страстью
къ патетической драме?— Но то поэзш, а то
жизнь; зачемъ мешать ихъ между собою,
пусть каждая идетъ своей дорогой: пусть
жизнь дремлетъ въ апатш, а поэзш снаб-
жаетъ ее занимательными снами.— Вотъ это
другое дГло!..