194 / 734
■879
380
СОЧИНЕНИЯ В. Г. БМИИСКАГО.
Душ* на св*т*, въ которых* святая печаль,
какъ св*ча предъ иконою,
Ярко горитъ, пока догоритъ; но она и для
них* уж*
Все не та подъ-конецъ, какою была при начал*,
Полная, чистая; много иного, чужого
Между утратою нашей и нами уже протесни
лось;
Вотъ, наконецъ, и всю изменяемость здтиняго
въ самой
Нашей печали мы видимъ... итакъ, скажу къ
сожаленью,
Наше горе земное не надолго...
Эта поэма принадлежите къ позднейшим*
произведешямъ Жуковскаго, а оттого ея ро
мантизме какъ-то сговорчивее и делает*
бол'Ье уступокъ разеудку и действительности...
Не будемъ распространяться о достоин
стве перевода «Орлеанской Девы» Шиллера:
это достоинство давно и всеми единодушно
признано. Жуковсшй своимъ превосходнымъ
переводомъ усвоилъ русской литературе это
прекрасное произведете. И никто кроме
Жуковскаго не могъ бы таке передать этого
по преимуществу романтпческаго созданш
Шиллера, и никакой другой драмы Шиллера
Жуковсшй не былъ бы въ состоянш таке
превосходно передать на русстай языке, какъ
превосходно передалъ онъ «Орлеанскую
Де
ву».—Въ особенную заслугу Жуковскому
здравый эстетичесшй вкусе должеиъ поста
вить переводе балладе Шиллера: «Рыцарь
Тогенбургъ», «Ивнковы Журавли», «Кассан
дра», «Графе Габсбургсшй», «Поликратовъ
Перстень», «Кубок*», и пьесы Шиллера
же— «Горная дорога»; все это переведено
превосходно —Но если что составляете ис
тинный ореоле Жуковскаго, какъ перевод
чика,—это его переводе следующих* трехъ
пьесе Шиллера: «Торжество Победителей»,
«Жалоба Цереры» и «Элевзинсшй Празд
нике». Если бъ кроме этихъ пьесе Жуков-
сшй ничего не перевелъ, ничего не напи
вал*,—и тогда имя его не было бы забыто
въ исторш русской литературы.
«Торжество Победителей» есть одно изъ
величайшихъ и благороднейшихъ создашй
Шиллера. Въ немъ гешй этого поэта являет
ся се лучшей своей стороны. Великая ду
ша Шиллера горячо сочувствовала всему
великому и возвышенному, и это сочувствю
ея было воспитано и развито на историче
ской почве. Глубоко проникъ этотъ ведиюй
духе въ тайну жизни древней Эллады, и
много высокихъ вдохновешй пробудила въ
немъ эта дивная страна. Онъ таке красно
речиво оплакалъ ладеше ея боговъ, онъ ее
такой страстью говорилъ обе ея искусстве, ея
гражданской доблести, ея мудрости. И нигде
се такой полнотой и такой силой не выра-
зилъ онъ, не воспроизвелъ ноэтическаго
образа Эллады, какъ въ «Торжестве Побе
дителей». Эта пьеса есть апооеоза всей жи
зни, всего духа Грецш: эта пьеса—вместе и
поэтическая тризна, и победная песнь въ
честь отечества, боговъ и героевъ. Она на
писана въ греческомъ духе, облита светомъ
мфообъемлющаго
созерцашя
греческаго.
Шиляеръ говоритъ не отъ себя: онъ воскре-
силъ Элладу и заставилъ ее говорить отъ
самой себя и за самое себя. Величш и важ
ность греческой трагедш слиты въ этой пьесе
Шиллера съ возвышенной и кроткой скорбью
греческой элегш.
Въ
ней видится и светлый
Одимпъ съ его блаженными обитателями, и
подземное царство Аида, и земля съ ея до-
бромъ и зломъ, съ ея величшмъ и ничтож
ностью,—и царящая кадъ всеми имя мрач
ная Судьба, верховная владычица боговъ и
смертныхъ... Нельзя шире и вернее воспро
извести нравственной физшномш народа, уже
не существующаго столько тысачедеПй!
Победоносные греки готовятся отплыть
отъ враждебных* береговъ Трои въ свое оте
чество и собрались къ острогрудымъ кора-
блямъ праздновать тризну въ честь минув
шего. Калхаеъ приносить жертву богамъ.
Судъ окончен*; спорь решился,
Нрекратилася борьба,
Все исполнила судьба—
Градъ велиюй сокрушился.
Каждый изъ героевъ, участвовавшихъ въ
великом* событш падешя «священнаго Прш-
мова града», высказывается какимъ-нибудь
суждешемъ, примененным* къ обстоятель
ству. Хитроумный Одиссей замечает*, что
не всяшй насладится миром*, возвратив пгись
въ свой домъ, и, пощаженный богом* войны,
часто падает* жертвой вероломства жены.
Менелай говоритъ о неизбежном* суде все-
видящаго Кронида, карающего преступлен!*.
Особенно замечательны олова Аякса Олеида:
Пусть веселый взоръ счастливых*
IОилеевъ сын* сказал*)
Зрит* въ богах* боговъ правдивых*;
Судъ их* часто сл*пъ бывал*:
Сколько добрых* жизнь поблекла!
Скольких* низких* рок* щадит*!...
Н*тъ великаго Патрокла;
Жив* презрительный Терситъ.
Но эта горестная и мрачная мысль сей
час* же, по свойству всеобщаго имногосто -
ронняго духа греческаго, разрешается въ
веселое и светлое созерцаше:
Смертный, в*чный ДШ Фортун*
Своенравной предал* нас*;
Уловляй же быстрый час*,
Не тревожа сердца втун*.
Вообще эти четвероетшшя, следующш за
каждым* куплетом*, напоминают* собой
хор* изъ греческой трагедш. Олеидъ про
должает*:
Лучших* бой похитил* ярый!
В*чно памятен* нам* будь,