185 / 734
■361
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
3 6 2
среднихъ в4ковъ, что баллады самаго стран
ного содержант переведены имъ уже после
1820 года. Къ числу такихъ балладъ при-
надлежитъ и баллада о ¡старух!) колдунье,
Ахавшей въ адъ съ дьяволомъ-на чорт'Ь. Пе
реведенная имъ «Ленора» напечатана была
въ 1831 году.—Еакъ на образецъ неумерен-
наго и несвоевременнаго романтизма, ука-
жемъ на балладу «Изолина». Ш;вецъ Алонзо
возвратился изъ Палестины и началъ петь
подъ окнами своей Изолины; но узнавъ, что
она умерла, онъ самъ оно же минуту уми-
раетъ, а Изолина воскресаетъ отъ его пгЬсни:
вотъ и в се!-Ещ е более характеризуетъ ро-
мантизмъ среднихъ вЪковъ баллада «Доника»,
которой содержант состоитъ въ томъ, что въ
, прекрасную невЕсту рыцаря ни съ того, ни
съ сего вдругъ вселился б'Ьсъ и оставилъ
ее при алтаре, куда пришла она венчаться,
но оставилъ. ее вм&сгЬ съ ея жизнью... Вотъ
онъ, романтизмъ среднихъ вЕконъ, мрачное
царство подземныхъ демонскихъ силъ, отъ
которыхъ н^тъ защиты самой невинности и
добродетели! Гречестй романтизмъ никогда
не доходилъ до такихъ нелепостей, унижаю-
щихъ человеческое достоинство.—Баллады:
«ВратоубШца», «Королева Урана и пять Му-
чениковъ» и «Покаяте» суть не что иное,
какъ католичесюя легенды среднихъ вековъ.
Последняя—лучшая изъ нихъ и по стихамъ,
и по содержанш. «Замокъ Смальгольмъ»,
прекрасная баллада Вальтеръ - Скотта, пре
красными стихами переведенная Жуковекимъ,
поэтически характеризуетъ мрачную и испол
ненную злодействъ и преступлений жизнь
феодальныхъ временъ. По языку это одно
изъ удивительнейшихъ произведешй Жуков
скаго.
Въ собственнс-лирическихъ произведе-
ншхъ, переведенныхъ и переделанныхъ Жу-
ковскимъ съ немецкаго языка, открывается
еще более, чемъ въ балладахъ, сущность и
характеръ его романтизма. Что такое этотъ
романтизмъ? Это—желате, стремлеше, по-
рынъ, чувство, вздохъ, стонъ; жалоба на
несвершенный надежды, которыми не было
имени, грусть по утраченномъ счастьи, ко
торое, Богъ знаегъ, въ чемъ состояло; это—
Мфъ,
чуждый всякой действительности, на
селенный тенями и призраками, конечно,
очаровательными и милыми, но темъ не ме
нее неуловимыми; это—уныло, медленно
текущее, никогда не оканчивающееся на
стоящее, которое оплакиваетъ прошедшее и
не видитъ передъ собой будущаго; наконецъ,
это—любовь, которая питается грустью и
которая безъ грусти не имела бы чемъ под
держать свое существоваше. Поищемъ въ
стихахъ Жуковскаго оправдашя нашего н е-
о п р е д е л е н н а г о и т у м а н н а г о опреде
лены его яоэзш, Подробный разборъ каждаго
стихотворенш далеко' бы завлекъ насъ, и по
тому мы выберемъ одно;.изъ самыхъ харак-
теристическихъ, а потомъ, въ параллель ему,
сдёлаемъ указаны на основную мысль дру-
гихъ, более или менее замечательныхъ его
стихотворешй: черезъ это мы укажемъ на
основной мотивъ всехъ мелод1й его поэзш,
ибо вей стихотворенш Жуковскаго не что
иное, какъ разный варшщи на одинъ и тотъ
же мотивъ. Ко всеми имъ идутъ; какъ эпи-
графи два послЬднш стиха, которыми окан
чивается пьеса «Тоска по Миломъ»;
Любовь, ты погибла; ты, радость, умчалась;
Одна о минувшемъ тоска ми* осталась.
«Таинственный Посетитель» есть одно изъ
самыхъ характеристическихъ стихотворешй
Жуковскаго. Прочтемъ его.
Кто ты, прпзракъ, гость прекрасный?
Къ намъ откуда прилетали?
БезотвЬтно и безгласно,
Для чего отъ насъ пропалъ?
Гд* ты? Гд* твое селенье?
Что съ тобой? Куда исчезъ?
И зач*мъ твое явленье
Въ поднебесную съ небесъ?
Не
Надежда ль
ты младая,
Приходящая порой
Изъ невЪдомаго края
Подъ волшебной пеленой?
Какъ она, неумолимо
Радость милую на часъ
Показали ты, съ нею мимо
ПролегЬлъ и бросили насъ.
Не
Любовь
ли намъ собою
Тайно ты изобразили?
Дни любви, когда одною
М1ръ одной прекрасенъ былъ?
Ахъ! тогда сквозь покрывало
Неземными казался онъ...
Снять покровъ; любви не стало;
Жизнь пуста, и счастье—сонъ.
Не волшебница ли
Д ум а
Зд*сь въ теб* явилась намъ?
Удаленная отъ шума
И мечтательно къ устамъ
Приложивши перста, приходить
Къ намъ, какъ ты, она порой,
И въ минувшее уводить
Насъ безмолвно за собой.
Иль въ теб* сама святая
Зд*сь
Поэзш
была?..
Къ намъ, какъ ты, она изъ рая
Два покрова принесла;
Для небесь лазурно ясный,
Чистый, б*лый для земли;
Съ ней все близкое прекрасно,
Все знакомо, что вдали.
Иль
Предчувствге
сходило
Къ намъ во образ* твоемъ
И понятно говорило
О небесномъ, о святомъ?
Часто въ жизни то бывало:
Кто-то свЬтлый подлетитъ
И подыметъ покрывало,
И въ далекое манить.
Поняли ль вы, кто такой этотъ «таинствен
ный посетитель?» Самъ поэтъ не знаетъ, кто
онъ, и думаетъ видеть въ немъ то Надежду,