177 / 734
845
I. КРИТИЧЕСК1Я СТАТЬИ.
346
сота относилась къ идейду его красоты, какъ
прекрасная действительность къ прекрасной
мечте. Понятое нашего времени о красоте
выше созерцания дреЕНЯго и созерцанш сред
нихъ вековъ: оно не удовлетворяется кра
сотой, которая только что красота и больше
ничего, какъ эти прекрасный, но холодный
мраморный статуи гречесюя съ безцветными
глазами; но оно также далеко и отъ безплот-
наго идеала среднихъ вековъ. Оно хочетъ
видеть въ красоте одно изъ условШ, возвы-
шающихъ достоинство женщины, и вместе
съ темъ ищетъ въ лице женщины опреде-
леннаго выряжен ¡я, опредбленнаго харак
тера, определенной идеи, отблеска опреде
ленной стороны духа. Въ наше время умный
человекъ, уже вышедпнй изъ пеленъ фанта-
зш, не станетъ искать себе въ женщине
идеала всехъ совершенствъ, — не станетъ
потому, во-первыхъ, что не можетъ видеть
въ самомъ себе идеала всехъ совершенствъ,
и не захочетъ запросить больше, нежели
сколько еамъ въ состоянш дать, а во-вто-
рыхъ, потому, что не можетъ, какъ умный
человекъ, вгЬрить возможности осуществлен-
наго идеала всехъ совершенствъ, ибо онъ—
опять-таки какъ умный, а не фантази
рующей человекъ, —знаетъ, что всякая лич
ность есть ограничеше «всего» и исключете
«многаго», какими бы достоинствами она ни
обладала, и что самыя эти достоинства необхо
димо предполагаютъ недостатки. Найти одну
или, пожалуй, несколько нравственныхъ сто-
ронъ, и уметь ихъ понять и оценить—вотъ
идеалъ р а з у м н о й (а не фантастической)
любви нашего времени. Красота возвышаетъ
нравственный достоинства; но безъ нихъ кра
сота въ наше время существуете только для
глазъ, а не для сердца и души. Въ чемъ же
должны заключаться нравственныя качества
женщины нашего времени?—Въ страстной
натуре и возвышенно-простомъ уме. Страст
ная натура состоите въ живой симпатш ко
всему, что составляетъ нравственное суще-
ствоваше человека; возвышенно-простой умъ
состоите въ простомъ пониманш даже высо-
кихъ предметовъ въ такте действительности,
въ смелости не бояться истины, ненабелен-
ной и ненарумяненной фантазшй. Въ чемъ
состоите блаженство любви по понятно на
шего времени?—Въ наше время о полномъ
безусдовномъ счастш въ любви могутъ ме
чтать только или отроки, или духовно-мало-
летнш натуры. Это, во-первыхъ, потому,
что м)ръ романтизма не можетъ вполне удо
влетворить порядочнаго человека, а во-вто-
рыхъ, потому, что наше время какъ-то во
обще неудобно для всякаго счастья, а темъ
менее для полнаго. Возможное счастье любви
въ наше время зависите отъ способности
дорожить одареннымъ благородной душой су-
ществомъ, которое, при сердечной симпатш
къ вамъ, столько же можетъ понимать васъ
такъ, какъ вы есть (ни лучше, ни хуже),
сколько и вы можете понимать его, и пони
мать въ томъ, что составляетъ принадлежность
нравственнаго существованш человека. В и
деть и уважать въ женщине человека—не
только необходимое, но и главное услов(е
возможности любви для порядочнаго чело
века нашего времени. Наша любовь проще,
естественнее, но и духовнее, нравственнее
любви всехъ предшествовавгаихъ эпохъ въ
развитой человечества. Мы не преклонимъ
коленъ передъ женщиной за то только, что
она прекрасна собой, какъ это делали греки;
но мы и не бросимъ ея, какъ наскучившую
намъ игрушку, лишь только чувство наше
насытилось обладашемъ. Это не значите,
чтобъ наше сердце не могло иногда охладе
вать безъ причины; но для касъ нетъ боль-
шаго несчастш, какъ, взявъ на себя нрав
ственную ответственность въ счастш жен
щины, растерзать ея сердце, хотя бы и не
вольно. Мы ни съ кймъ не станемъ драться,
чтобъ заставить кого-нибудь признать люби
мую нами женщину за чудо красоты и добро
детели, какъ это делали рыцари; но мы ува-
жаемъ ея действительный права и, не делая
ея своей царицей, не захотимъ видеть въ ней
не только свою рабу, но и низшее (почему-то)
насъ существо... Мы не увидимъ въ ней, какъ
въ средше вйка, какого-то безплотнаго су
щества высшей природы, но вполне при-
знаемъ ее ч е л о в е к о м ъ . . . Мать нашихъ
детей, она не унизится, но возвысится въ
глазахъ нашихъ, какъ существо, свято вы
полнившее свое святое назначена, и наше
понятое о ея нравственной чистоте и непо
рочности не имеете ничего общаго сътемъ
грязно-чувственнымъ понятаемъ, какое нри-
давалъ этому предмету экзальтированный ро-
мантизмъ среднихъ вековъ: для насъ нрав
ственная чистота и невинность женщины—
въ ея сердце, полноте любви, въ ея душе,
полной возвышенныхъ мыслей.. Идеалъ на
шего времени—не д е в а идеальная и не
земная, гордая своей невинностью, какъ ску-
пецъ своими сокровищами, отъ которыхъ ни
ему, ни другими не лучше жить на свете;
нетъ, идеалъ нашего времени—ж е н щ и н а,
живущая не въ мще мечтанШ, а въ действи
тельности осуществляющая жизнь своего
сердца,—не такая женщина, которая чув
ствуете одно, а делаете другое. Въ наше
время любовь есть идеальность и духовность
чувственнаго стремлешя, которое только ею
и можетъ быть законно, нравственно и чисто;
безъ нея же оно и въ самомъ браке есть уни-
жеше человеческаго достоинства, греховный
позоръ и растлеше женщины...
Много нужно было времени, битвъ, боре-