175 / 734
3 4 1
I. КРИТИЧЕСК1Я СТАТЬИ.
3 4 2
природы человека; ибо сердце составляетъ
основу, коренную почву его существованш,
а безъ любви и ненависти, безъ симпатаи и
антипатш человекъ есть призраки». Любовь—
поэзш и солнце жизни. Но горе тому, кто
въ наше время здаше счастья своего взду-
маетъ построить на одной только любви и
въ жизни сердца вознад'Ьется найти полное
удовлетворете всймъ своимъ стремленшмъ!
Въ наше время это значило бы отказаться
отъ своего челов'Ьческаго достоинства, изъ
мужчины сделаться—самцомъ! Мтръ дей
ствительный им'Ьетъ равныя, если еще не
бблышя права на человека, и въ этомъ мь
ре человекъ является прежде всего сыномъ
своей страны, гражданиномъ своего отече
ства, горячо принимающимъ къ сердцу его
интересы и ревностно поборающимъ, по ме
ре силъ своихъ, его преуспевание на пути
нравственнаго развитая. Любовь къ челове
честву, понимаемому въ его историческомъ
значенш, должна быть живоносной мыслью,
которая просвбтляла бы собой любовь его
къ родине. Историческое созерцанш должно
лежать въ основе этой любви и служить
указателемъ для деятельности, осуществля
ющей эту любовь. Знате, искусство, граж
данская деятельность—все это составляетъ
для современнаго человека ту сторону жи
зни, которая должна быть только въ живой
органической связи съ стороной романтики,
или внутренняго задушевнаго м!ра челове
ка,—но не заменяться ею. Если человекъ
захочетъ жить только сердцемъ, во имя од
ной любви, и въ женщине найти цель и
весь смыслъ жизни,—онъ непременно дой-
детъ до результата, самаго противоположна-
го любви, т. е. до самаго холоднаго эгоиз
ма, который живетъ только для себя и все
относитъ къ себе. Если, напротивъ, чело
векъ, призревъ жизнью сердца, захотелъ
бы весь отдаться интересамъ общимъ,—онъ
или не избежалъ бы тайной тоски и чув
ства внутренней неполноты и пустоты, или
если не почувствовалъ бы ихъ, то внесъ
бы въ мщъ высокой деятельности сухое и
холодное сердце, при которомъ не бываетъ
у человека ни высокихъ помысловъ. ни пло
дотворной деятельности. Итакъ, эгоизмъ и
ограниченность, или неполнота—въ обеихъ
этихъ крайностяхъ; очевидно, что только
изъ гармоническаго ихъ соприкосновенш од
ной другою выходитъ возможность полнаго
удовлетворен^, а следственно, и возмож
ность свойственнаго и присущаго душе че
ловека счастья, основаннаго не на песча-
номъ берегу случайности, а на прочномъ
фундаменте сознашя. Въ этомъ отношенш
мы гораздо ближе къ жизни древнихъ, чемъ
къ жизни среднихъ вековъ, и горазд?! вы
ше техъ и другихъ. Ибо въ нашемъ идеа
ле общество не угнетаетъ человека насчетъ
естественныхъ стремлешй его сердца, а
сердце не отрываетъ его отъ живой обще
ственной деятельности. Это не значить,
чтобъ общество позволяло теперь человеку
между прочимъ и любиться, но это зна
чить, что уже нетъ или по крайней мере
более не должно быть борьбы между сер
дечными стремленшми и общественными
устройствомъ, примиренными разумно и сво
бодно. И въ наше время жизнь и деятель
ность въ сфере общаго есть необходимость
не для одного мужчины, но т о ч н о т а к ъ
ж е и для женщины: ибо наше время со
знало уже, что и женщина т а к ъ же т о ч-
н о человекъ, какъ и мужчина, и сознало
это не въ одной теорш (какъ это же созна
вали и средте века), но и въ действитель
ности. Если же мужчине позорно быть сам
цомъ на томъ основанш, что онъ—чело
векъ, а не животное, то и женщине позор
но быть самкой на томъ основанш, что она
—человекъ, а не животное. Ограничить же
кругъ ея деятельности скромностью и не
винностью въ состояши девическомъ, спаль
ней и кухней съ состоянш замужества (какъ
это было въ средше века)—не значить ли
это лишить ее правь человека, а изъ жен
щины сделать самкой? Но, скажутъ намъ:
женщина—мать, а назначено: матери свято
и высоко, она—воспитательница детей сво
ихъ. Прекрасно! Но ведь воспитывать не
значить только выкармливать и выняньчи-
вать (первое можетъ сделать корова или ко
за, а второе нянька), но и дать направле
н а сердцу и уму,—а для этого разве не
нужно со стороны матери характера, науки,
развитая, доступности ко всемъ чедовече-
скимъ интересамъ?... Нйтъ, мфъ знанш,
искусства, словомъ, мфъ общаго долженъ
быть столько же открыть женщине, какъ и
мужчине, на томъ основанш, что и она,
какъ и онъ, прежде всего—человекъ, а по-
томъ уже любовница, жена, мать, хозяйка,
и проч. Вследствш этого отношенш обоихъ
половъ къ любви и одного къ другому въ
любви делаются совсемъ другими, нежели
какими они были прежде. Женщина, кото
рая умеетъ только любить мужа и детей
своихъ, а больше ни о чемъ не имеетъ по
нятая и больше ни къ чему не стремится,
—такъ же точно смешна, жалка и недо
стойна любви мужчины, какъ смешонъ, жа-
локъ и недостоинъ любви женщины мужчи
на, который только на то и способенъ,
чтобъ влюбиться, да любить жену и детей
своихъ. Такъ какъ истинно-человеческая
любовь теперь можетъ быть основана толь
ко на взаимномъ уваженш другъ въ друге
ч е л о в е ч е с к а г о д о с т о и н с т в а , а не
на одномъ капризе чувства и не на одной