168 / 734
327
С0ЧИНЕН1Я В. Г. БЪЛИНСКЛГО.
328
сердцемъ, мьтслятъ однимъ и тЬмъ же раз-
умомъ. Это различи въ характере чувства и
мысли вытекаетъ изъ природы человека и
существуетъ для каждаго: оно связано съ его
неизбежными свойствомъ расти, мужать и
стараться физически. Но челов'Ькъ им'Ьетъ
не одно только значете существа индиви-
дуальнаго и личнаго. Кроме того онъ еще
членъ общества, гражданинъ своей земли,
принадлежи™ къ великому семейству чело-
вЬческаго рода. Поэтому онъ—сынъ времени
и воспитанники исторш: его образъ чувство-
ванш и мышлешя видоизменяется сообразно
съ общественностью и нацюнальностью, къ
которымъ онъ принадлежи™, съ историче-
скимъ состояшемъ его отечества и всего
челов1;ческаго рода. Итакъ, чтобъ вернее
определить значете романтизма, мы должны
указать на его историческое развитае. Роман-
тизмъ не принадлежитъ исключительно одной
только сфере любви: любовь есть только одно
изъ существенныхъ проявлешй романтизма.
Сфера его, какъ мы сказали,—вся внутрен
няя, задушевная жизнь человека, та таин
ственная почва души и сердца, откуда поды
маются все неопределенный стремлешя къ
лучшему и возвышенному, стараясь находить
себе удовлетворен]е въ идеалахъ, творимыхъ
фантазшй. Здесь для примера укажемъ только
на то, какъ проявлялась любовь— по пре
имуществу романтическое чувство— въ исто-
рическомъ движенш человечества.
Востокъ— колыбель человечества и цар
ство природы. Человекъ на Востоке—сынъ
природы: младенцемъ лежитъ онъ на груди
ея и старцемъ умираета на ея же груди. Вос
токъ и теперь остался веренъ основному
закону своей жизни— естественности, близкой
къ животности. Любовь на Востоке навсегда
осталась въ первомъ моменте своего про
явлении тамъ она всегда выражала и теперь
ныражаетъ не более, какъ чувственное, на
природе основанное, етремлеше одного пола
къ другому. Само собой разумеется, что пер
вый и основной смыслъ любви заключается
въ заботливости природы о поддержанш и
размноженш рода человеческаго. Но если бъ
въ любви людей все ограничивалось только
этимъ расчетомъ природы,— люди не были
бы выше животныхъ. Следственно, это чув
ственное етремлеше въ любви человека одного
пола къ человеку другого пола есть только
одинъ изъ элементовъ чувства любви, его
первый моментъ, за которымъ въ развитая
следую™ высппе, более духовные и нрав
ственные моменты. Востоку суждено было
остановиться на первомъ моменте любви к
въ немъ найти полное осуществлеше этого
чувства. Отсюда вытекаетъ с е м е й с т в е н
н о с т ь , какъ главный и основной элемента
жизни восточныхъ народовъ. Иметь потом
ство— первая забота и высочайшее блажен
ство восточнаго жителя; не иметь детей—
это для него знамеше небеснаго проклятая,,
нравственнаго отвержешя. По закону ¡удей -
скому, безшюдныя женщины были побиваемы
каменьями, какъ преступницы. Отцы тамъ
женили сыновей своихъ еще отроками; брата
долженъ былъ жениться на вдове своего
брата, чтобы «возстановнгь семя своему
брату». Отсюда же выходить и восточная
полигамш (многоженство). Гаремы существо
вали на Востоке всегда, и ихъ нельзя счи
тать исключительно принадлежащими исла
мизму. Обитатель Востока смотритъ на жен
щину, какъ на жену или какъ на рабыню,
но не какъ на женщину, потому что отъ жен
щины мужчина всегда добивается взаим
ности, какъ необходимаго условш счастливой
любви,—отъ жены или рабы онъ требуетъ
только покорности. Для него—это вещь, очень
искусно приноровленная самой природой для
его наслажденш: кто же станетъ церемо
ниться съ вещью? Миеы—самое верное
свидетельство романтической жизни наро
довъ. Въ миеахъ Востока мы не находимъ
еще ни идеала красоты, ни идеала женщины.
Вей
миеы по преимуществу выражаютъ одно
неутолимое вожделенье, —одно чувство: сладо-
страетае,— одну идею: вечную производитель
ность природы.
Гораздо выше романтизмъ гречесюй. Въ
Грец{и любовь является уже въ высшемъ
моменте своего развитая: тамъ она—чув
ственное етремлеше, просветленное и одухо
творенное идеей красоты. Тамъ уже въ еа-
момъ начале миоическаго сознанш за явле-
шемъ Эроса (любви, какъ общей сущности
мщовой жизни) тотчасъ следуетъ рождеше-
Афродиты— красоты женской. Афродита соб
ственно была не богиней любви, но богиней
красоты. Когда родилась она изъ волнъ мор-
скихъ и вышла на берегъ, къ ней сейчасъ при
соединились л ю б о в ь и же л а н 1 е . Этотъ
грацюзный миоъ достаточно объясняетъ со
бой сущность и характеръ эллинскаго поня
тая объ отношеншхъ обоихъ половъ. Грекъ
обожалъ въ женщине красоту, а красота уже-
порождала любовь и желаше; следовательно,
любовь и желаше были уже результатомъ.
красоты. Отсюда понятно, какъ у такого
нравственно-эстетическаго народа, какъ гре
ки, могла существовать любовь между муж
чинами, освященная миеомъ Ганимеда,—
могла существовать не какъ крайшй разврата
чувственности (единственное условш, подъ
которымъ она могла бы являться въ наше
время), а какъ выражеше жизни сердца.
Примёры такой любви были очень нередки у
грековъ. Вотъ одинъ изъ самыхъ порази-
тельныхъ. Павзашй говоритъ, что онъ на-
гаелъ въ одномъ месте статую юноши, на-