163 / 734
317
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
318
димы своими современниками: ихъ апоееоза
создается въ будут емъ, когда уже самый
кости ихъ
и с тл
'Ь
ю тъ
въ могил!:; вторые—
всегда любимцы и властелины своего време
ни, но, уваженные, превознесенные и счаст
ливые при жизни своей, они цолучаютъ
уже совс’Ьмъ не то значете после ихъ смер
ти, а иногда переживаютъ свою славу. Везъ
сомн’Ьшя, первые выше вторыхъ, ибо это
натуры великш и гениальный, тогда какъ
вторые—только сильно и ярко даровитыя на
туры. Первые, если они дЬйстуютъ на ли-
тературномъ поприщ!;, завйщеваютъ потом
ству творенш вЬчиыя. неумирающш; вто
рые—пишутъ для своихъ современниковъ,
и ихъ произведенш для будущихъ поколешй
подучаютъ уже не безусловное, но только
историческое значеше, какъ памятники из
вестной эпохи. Къ числу деятелей второго
разряда принадлежитъ Карамзинъ... Это
м н ете выговаривается не въ первый разъ,
и не нами первыми оно выговорено; но оно
возбуждало противъ себя живое противодМ-
ствш; нельзя даже сказать, чтобы и теперь
еще не было людей, которымъ оно крепко
не по душе. Этихъ людей можно разделить
на два разряда. Къ первому принадлежатъ
еще оставпиеся доселе въ живыхъ совре
менники Карамзина, видевнпе или разсветъ
его славы, или помпяшде апогею его славы.
Застигнутые потокомъ новаго, они есте
ственно остались верны темъ первыми, жи
выми впечатленшмъ своего лучшаго возра
ста жизни, который обыкновенно решаютъ
участь человека, разъ навсегда заключая
его въ известную нравственную форму. Эти
люди, живунце памятью сердца, не могутъ
выйти изъ убеждешя, что Карамзинъ были
велиюй гешй, и что его творешя вечны и
равно свежи для настоящаго и будущаго,
какъ они были для прошедшаго. Это за-
блуждеше,—но такое заблуждеше, которому
нельзя отказать не только въ уваженш, но
и въ участи, ибо оно выходить изъ памяти
сердца, всегда святой и почтенной. Вполне
ценя и уважая ведший подвиги Карамзина,
мы темъ не менее хотимъ видеть дело въ
его настоящемъ свете и его истинныхъ гра-
ницахъ, не умаляя и не преувеличивая; и
потому не можемъ читать этихъ стиховъ съ
восторгомъ людей, проникнутыхъ сердеч
ными веровашемъ въ непреложную истин
ность ихъ мысли:
Лежитъ вЪнецъ на мраморЪ могилы;
Ей молится Россш верный сынъ;
И будитъ въ немъ для дЪлъ првкрасныхъ силы
Святое имя: Карамзинъ. *)
Но въ то же время мы далеки и отъ вся-
наго непршзненнаго чувства, которое про*) „Стихотворенья Жуковскаго“. Т. VI, стр. 30.
изводится противоположностью убеждешя и
которое естественно могло бъ быть вызвано
въ насъ этими стихами: мы не только по-
нимаемъ, но и уважаемъ источники этого
восторга, не совсемъ согласнаго съ действи
тельностью факта. Поэтъ выше говорить о
«лучшемъ времени своей жизни»:
О! въ эти дни, какъ райское вид’Ьнье,
Былъ съ нами
онъ,
теперь ужъ не земной,
Онъ
для меня живое провидкнье,
Онъ
съ юности товарищъ твой.
О! какъ при немъ все сердце разгоралось!
Какъ онъ для насъ всю землю украшали!
Въ младенческой душ* его, казалось,
Небесный ангелъ обиталъ!
Эти стихи напоминаютъ нами друие, болйе
трогающш насъ:
Сыны другого поколенья,
Мы въ новомъ—прошлогодшй цв'Ьтъ;
Живыхъ намъ чужды впечатленья,
А нашимъ въ нпхъ сочувствШ нЪтъ.
Они, что любимъ, разлюбили,
Страстямъ ихъ насъ не волновать!
Ихъ тамъ не было, где мы были,
Где будутъ—намъ ужъ не бывать!
Нашъ мфъ—имъ храмъ опустошенный,
Имъ баснословье—наша быль,
И то, что пепелъ намъ священный,
Для нихъ одна немая пыль.
Такъ мы развалинамъ подобны,
И на раснутш живыхъ
Стоимъ, какъ памятникъ надгробный
Среди обителей людскихъ.
Грустное положеше! но таковъ законъ исто-
рическаго хода времени. Рано или поздно
онъ постигаетъ въ свою очередь каждое
поколйше!
Увы! на жизненныхъ браздахъ
Мгновенной жатвой, поколенья,
По тайной воле провиденья,
Восходятъ, зреютъ и падутъ;
Друпя имъ во следъ идутъ...
Такъ наше ветренное племя
Растетъ, волнуется, кипитъ
И къ гробу праогцевъ тЬснитъ.
Придетъ, придетъ и наше время,
И наши внуки въ добрый часъ
Изъ м!ра вытеспятъ и насъ.
Въ этомъ более, нежели въ чемъ-нибудь
другомъ, открывается трагическая сторона
жизни и ея пронш! Прежде физической ста
рости и физической смерти постигаетъ че
ловека нравственная старость и смерть. Ис-
ключеше изъ этого правила остается слиш-
комъ за немногими... И благо темъ, которые
ум!;ютъ и въ зиму дней своихъ сохранить
благодатный пламень сердца, живое сочув-
сш е ко всему великому и прекрасному бы-
тш, - которые, съ умилешемъ вспоминая о
лучшемъ своемъ времени, не считаютъ себя
среди кипучей, движущейся жизни совре
менной действительности какими-то закля
тыми тенями прошедшаго, но чувствуютъ
себя въ живой, родственной связи съ на
стоящими и благословеншми приветствуютъ
светлую зарю будущаго... Благо имъ, этими