151 / 734
293
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
294
того больше, да и столь много, что кажется не
возможным*, чтобъ одного человека достало къ
тому столько силъ; ибо одну древнюю Ролленеву
исторпо перевелъ онъ два раза... При томъ, не
обинуясь, къ его чести сказать можно, что онъ
первый открылъ въ Россш путь къ словеснымъ
наукамъ, а паче къ стихотворству: при чемъ.
былъ первый профессор*, первый стихотворецъ
и первый, положившей толико труда и приле-
ж а т я въ перевод* на росмйсюй языкъ препо-
лезныхъ кпигъ“ (стр. 118—119).
Мы не безъ намЪрешя делаем* эти вы
писки; свидетельство современников*, какъ
всегда пристрастное, не может* служить
доказательством* истины и последним* отве
том* на вопрос*; но оно всегда должно при
ниматься въ соображеше при еужденш о пи
сателях*, ибо въ нем* всегда есть своя
часть истины, часто невозможная для по
томства. Поэтому мы не раз* еще прибег
нем* къ подобным* выпискам* въ продол
женье нашей статьи, чтобъ показать ими,
какъ смотрели на того или другого писа
теля его современники, из* чего некоторым*
образом* можно судить о степени его важ
ности и въ исторш литературы.
Громкой славой пользовались у знатоков*
и любителей литературы того времени чет
веро писателей из* школы Ломоносова—
Поповсюй, Херасков*, Петров* и Костров*.
Поновсшй обязан* своей громкой известно
стью въ то время лестным* отзывам* Ло
моносова о переведенном* им* стихами
«Опыте о Человеке» Попа. Вот* что гово
рит* о Поповском* Новиков*:
„Опытъ о человеке славнаго въ ученомъ
свет* Пошя перевелъ онъ съ французскаго
языка на росыйсгай съ такимъ искусствомъ,
что, по мн*нш знающихъ людей, гораздо бли
же подошелъ къ подлиннику и не знавъ англШ-
скаго языка, что доказываетъ какъ его уче
ность, такъ и проницате въ мысли авторсюя.
Содержаше сей книги столь важно, что и про
вой исправно перевести ее трудно, но онъ пере
велъ съ французскаго, перевелъ въ стихи и пе
ревелъ съ совершеннымъ искусствомъ, какъ
философ* и стихотворецъ; напечатана сш кни
га въ Москв* 1757 года. Онъ нереложилъ съ
латинскаго языка въ латинсше стихи Горацшву
эпистолу о стихотворстве и н*сколько изъ его
•одъ; также перевелъ прозой книгу о воспитанш
д*тей, состоящую въ двухъ частяхъ, славнаго
Лока:
сей перевода, по мнгънт знающихъ лю
дей, едва не превосходить ли и подлинникъ.
Онъ
сочинилъ н*сколько р*чей, читанныхъ въ пуб-
личныхъ собраншхъ, и также писалъ торже
ственный оды. Вообще стихотворство его чисто
и плавно, а изображена просты, ясны, пр1ятны
и превосходны“ (стр. 168—169).
Поновсшй умер* 80 лЬтъ и сжег* свой
перевод* Тита Ливш (котораго перевелъ
больше половины) и перевод* многих* од*
Анакреона, будучи недоволен* своими пе
реводами и боясь, чтобы после его смерти они
не были напечатаны. Стихи Поповснаго, по
своему времени, действительно хороши, а
недовольство его несовершенством* трудов*
своих* еще бол'Ье обнаруживает* въ нем*
человека съ даровании*. Замечательно, что
мнопя места дереведеннаго им* «Опыта»
были не пропущены тогдашней цензурой.
Херасков* написал* целых* двенадцать
томов*. Онъ былъ и эпикъ, и лирик*, и тра
гик*, писалъ даже «слезныя драмы» и коме-
дш, и во всем* э гомъ обнаружил* большую
страсть къ литературе, большое добродуппе,
большое трудолюбю и—большую безталант-
ность. Но современники думали о нем* иначе
и смотрели на него съ какимъ-то робким*
благоговении*, какого не возбуждали въ
них* ни Ломоносов*, ни Державин*. При
чиной этого было то, что Херасков* пода
рил* Россш двумя эпическими или героиче
скими поэмами— «Росиадой» и «ВладимР
ромъ». Эпическая поэма считалась тогда
высшим* родом* поэзш, и не иметь хоть
одной поэмы народу—'Значило тогда не иметь
поэзш. Какова же должна быть гордость от
цов* наших*, которые знали, что у итальян
цев* была одна только поэма— «Освобожден
ный 1ерусалимъ», у англичан* тоже одна—
«Потерянный Рай», у французов* одна, и
то недавно написанная,—«Генршда», у нем
цев* одна, почти въ одно время съ поэмами
Хераскова написанная,—«Месиада», даже у
самих* римлян* только одна поэма, а у нас*,
русских*, такъ же какъ и греков*, целыя
две! Каковы эти поэмы,—об* этом* не раз-
суждали, тем* более, что никому въ голову
не приходила мысль о возможности усо
мниться в* их* высоком* достоинстве. Сам*
Державин* смотрел* на Хераскова съ бла
гоговении* и раз*, безъ умысла, написал*
мадригал* въ стихотворенш «Ключ*», кото
рый оканчивается следующими стихами:
Творца безсмертной „Росстды“,
Священный Гребеневсшй ключъ,
Поилъ водою ты стихотворства.
Дмитрии* такъ выразил* свое удивле-
ше къ Хераскову въ этой надписи къ его
портрету:
Пускай отъ зависти сердца зоиловъ ноютъ;
Хераскову они вреда не принесут*:
ВладимЬръ, 1оаннъ щитомъ его покроют*
И въ храм* безсмертья проведут*.
Мы увидим* ниже, какъ долго еще про
должалось мистическое уважен и къ творцу
«Росшады» ж «Владимира», несмотря на силь
ный возсташя против* его авторитета не
которых* дерзких* умов*: оно совершенно
окончилось только при появлеши Пушкина.
Причина этого мистическаго уважешя къ
Хераскову заключается въ риторическом*
направленш, глубоко охватившем* нашу ли
тературу. Кромё этих* двухъ стихотворных*
поэм*, Херасков* написал* еще три поэмы
въ прозе: «Кадмъ и Гармони», «Полидоръ,
сын* Кадма и Гармонш» и «Нума Помни-