145 / 734
2 8 1
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
282
гу известно, когда русская публика дождет
ся этого тома... Итакь, пока хорошо было
бы дождаться хоть доподнешя-то, об'Ьпдаи-
наго издателями трехъ послЬднихъ томовъ.
О немъ много толковала, и мы даже вид'Ь-
ли опыты приготовдетя къ этому делу, ко
торое интересовало насъ еще и какъ удоб
ный предлогъ къ началу обещанной нами
статьи о Пушкине. Но время шло, а вож
деленное дополнеше не являлось, и мы,
право, не знаемъ, явится ли оно когда-ни
будь; если же явится, то не потребуетъ ли
еще другого дополненш?.. Это решило насъ,
не дожидаясь исполнетя чужихъ обещашй,
приняться, наконецъ, за исполненш своихъ
собственныхъ.
Но кроме того была и еще другая, более
важная, тань сказать, более внутренняя при
чина нашей медленности. Година безвремен
ной смерти Пушкина съ теченшмъ дней ото
двигается отъ настоящаго все далее и да
лее, нечувствительно привыкаютъ смотреть
на поэтическое поприще Пушкина не какъ
на прерванное, но какъ на оконченное впол
не. Много творческихъ тайнъ унесъ съ со
бой въ раннюю могилу этотъ ногучй поэ-
тичесшй духъ;—но не тайну своего нрав
ственна™ развит:я, которое достигло своей
апогеи, и потому обещало только рядъ ве-
ликихъ въ художественномъ отношенш со-
здатй, но уже не обещало новой литера
турной эпохи, которая всегда ознаменовы
вается не только новыми твореншми, но и
новымъ духомъ. Исключительные поклонни
ки Пушкина, съ нимъ вместе вышедппе
на поприще жизни и подъ его влшшемъ
образовавшиеся эстетически, уже резко от
деляются отъ новаго поколотя своей закос
нелостью и своей тупостью въ деле разу
м ели сменившихъ Пушкина корифеевъ рус
ской литературы. Съ другой стороны, новое
поколение, развившееся на почве новой об
щественности, образовавшееся подъ влшш
емъ впечатлений отъ поэзш Гоголя и Лер
монтова, высоко ценя Пушкина, въ то же
время судить о немъ безпристрастно и спо
койно. Это значить, что общество движется,
идетъ впередъ черезъ свой вечный дро-
цессъ обновлетя иоколетй, и что для Пуш
кина настаетъ уже потомство. На Руси все
рлстетъ не по годамъ, а по часамъ, и пять
летъ для нея—дочти векъ. Но новое мне
т е о такомъ великомъ явденш, какъ Пуш-
кинъ, не могло образоваться вдругъ и явить
ся совсемъ готовое; но какъ все живое, оно
должно было развиться изъ самой жизни
общества: каждый новый день, каждый но
вый фактъ въ жизни и въ литературе дол
жны были изменять и образ ь воззрев ¡я на
Пушкина.
По мере того, какъ рождались въ обще-
сгве новыя потребности, какъ изменялся его
характеръ и овладевали умомъ его новыя
думы, а сердце волновали новыя печали и
новыя надежды, порожденный совокупностью
всехъ фактовъ его движущейся жизни,—все
стали чувствовать, что Пушкинъ, не утра
чивая въ настоящемъ и будущемъ своего
значенш, какъ поэтъ велиюй, темъ не ме
нее былъ и поэтомъ своего времени, своей
эпохи, и что эго время уже прошло, эта
эпоха сменилась другой, у которой уже дру-
п я стремленш, думы и потребности. Вслед-
ствш этого Пушкинъ является передъ гла
зами наступающаго для него потомства уже
въ двойетвенномъ виде: это уже не поэтъ,
безусловно велшпй и для настоящаго, и для
будущаго, какимъ онъ былъ для прошедпта-
го, но поэтъ, въ которомъ есть достоинства
безусловный и достоинства временныя, ко
торый имЬетъ значеше артистическое и зна
чеше исгорическое,—словомъ,' поэтъ, только
одной стороной принадлежащей настоящему
и будущему, которыя более иди менее удо
влетворяются и будутъ удовлетворяться имъ,
а другой, большей и значительнейшей сто
роной вполне удовлетворивши своему на
стоящему, которое онъ вполне выразилъ и
которое для насъ—уже прошедшее. Правда,
Пушкинъ принадлежали къ числу тйхъ твор
ческихъ гешевъ, техъ великихъ историче-
скихъ натуръ, которыя, работая для настоя
щаго, пр1уготовляютъ будущее, и по тому
самому уже не могутъ принадлежать только
одному прошедшему; но въ томъ-то и ео-
стоитъ задача здравой критики, что она
должна определить значеше поэта и для
его настоящаго, и для будущаго, его исто
рическое и его безусловное художественное
значеше. Задача эта не можетъ быть ре
шена однажды навсегда на основанш чиста-
го разума: шЬть, рещенш ея должно быть
результатомъ историческаго движешя обще
ства. Немъ выше явлеше, тЬмъ оно жизнен
нее, а чЬмъ жизненнее явлеше, темъ более за
в и с т ь его сознаше отъ движешя и разви
тая самой жизни. Лучшее, что можно ска
зать въ похвалу Пушкину и въ доказатель
ство его величш,—то, что при самомъ нояв-
денш его на поэтическую арену, онъ встре-
ченъ былъ и безусловными похвалами не
обдуманна™ энтузтзма, и ожесточенной бра
нью людей, которые въ рождеши его поэти
ческой славы увидели смерть етарыхъ ли-
тературныхъ понятШ, а вместе съ ними и
свою нравственную смерть, что запальчивые
крики похвалъ и порицашй не умолкали ни
на минуту ни въ продолжение всей его жизни,
ни послё самой его жизни, и что каждое
новое произведете его было яблокомъ раз
дора и для публики, и для нривидегирован-
ныхъ судей дитературныхъ. Теперь утиха-