136 / 734
2 6 3
СОЧИНЕНШ В.
Г.
БЪЛИНСКАГО.
26Ф
Картина бала и смятенш, произведеннаго
страхомъ потопа, исполнены вдохновен ¡я
бурнаго и порывистаго, негодованш проро
чески энергическаго. Здесь красноречш воз
вышается до поэзш, а поэзш становится три
буной. Чтобъ выписать все лучшее изъ этой
пьесы, надобно было бы списать ее всю. Но
мы думаемъ, что и этой выписки уже слшн-
комъ достаточно, чтобъ показать и выеокгй
талантъ автора, и высокое его призваше.
Было время, когда поэзш разделяли на
эпическую, лирическую, драматическую и еще
дидактическую. Но не столько ложность раз-
дфлгв т я , сколько пошлость образцовъ дидак
тической поэзш изгнала изъ употребления
самое слово «дидактичесюй», какъ синонимъ
скуки, водянистости и прозаизма; но это не
справедливо. Хотя сатира, напр., и принад
лежите къ лирической поэзш, какъ выраже-
ше субъективнаго чувства, однако сатира не
есть произведете собственно поэзш, какъ
песня, злегш, ода, потому что въ ней всегда
видна слишкомъ определенная цель, и въ
нее входить слишкомъ большой посторонний
элемента. Въ сатире поэта является обличи-
телемъ, адвокатомъ, проповйдпикомъ, а поэ
зш въ сатирй является больше какъ сред
ство, нежели какъ самобытное искусство.
Сатира одно изъ техъ произведет!, въ ко-
торыхъ поэзш становится красноречщмъ,
красноречш—поэзшй. Знаменитые въ прош-
ломъ вйке «Сады» Делила не принадлежать
къ дидактической поэзш, потому что они
чужды какой бы то ни было поэзш; но са
тиры Ювенала, ямбы Барбьё, пьеса Пуш
кина «Поэта и чернь», пьесы Лермонтова
«Печально я гляжу на наше поколенье» и
«Поэта» суть произведенш столько же ди
дактически!, сколько и поэтическш. Дидак
тическая поэзш въ томъ смысле, какъ мы
ее понимаемъ, есть то громящее анаеемой
поучение, то страстная речь защитника доб
ра; это родъ поэзш наиболее сощальный и
гражданский. Отсюда понятно, что у римлянъ
явился величайпнй сатирики въ мгре. Изъ
этого однако жъ не слёдуетъ, чтобы поэзш
должна была попрежнему разделяться на
эпическую, лирическую, драматическую и
дидактическую: дидактической поэзш нета,
но есть д и д а к т и з м ъ , который, какъ пре
обладающий элемента, можетъ входить во
все три рода поэзш, преимущественно же
въ лирическую. Безъ паеоса невозможна ни
какая поэзш, и дидактизмъ, чтобъ не уби
вать поэзш, долженъ быть всегда преиспол-
ненъ страстнаго одушевлении Въ древности
были певцы, обрекавпне себя на возбуждеше
въ гражданахъ чувствъ доблести и любви
къ отечеству во время войнъ, и до насъ
дошло несколько одъ Тиртея, котораго анти-
лозтйчесше, не любившие изящныхъ ис-
кусствъ спартанцы выпросили у аоинянъ,
чтобъ онъ воспламенялъ своими песнями
духъ храбрости въ ихъ воинстве во время
кровавой борьбы ихъ съ мессинцами. Почему
же не быть поэтамъ, которые служили бьг
обществу, пробуждая и поддерживая въ его
членахъ етремлеше къ сознанш, къ жизни
умомъ и сердцемъ, единой сообразной съ че~
ловеческимъ достоинствомъ жизни? И неуже
ли эти гражданств Тиртеи ниже Тиртеевъ-
войны? Храбрость составляетъ одно изъ до-
стоинствъ человека, особенно важное во
время войны, но ч е л о в е ч н о с т ь всегда
и везде, въ войне и мире есть высшая до
бродетель, высшее достоинство человека, по
тому что безъ нея человекъ есть только
животное, темъ более отвратительное, что
вопреки здравому смыслу, будучи внутри жи
вотными, снаружи имеетъ форму человека...
Мы выше сказали, что въ русской лите
ратуре нетъ произведен^, который бы по-
своему духу и форме могли относиться къ
одному разряду съ теми пьесами князя Одоев-
скаго, о которыхъ говорено выше. Ихъ про
тотипа надо искать въ сочиненшхъ Жаяъ-
Поля Рихтера, который, не будучи поэтомъ-
въ смысле творчества, темъ не менее обла
дали замечательно сильной фантазией и не
редко умели ею счастливо пользоваться для
выраженш философскихъ и преимущественно
нраветвенныхъ идей. Поэтому мы смотримъ
на Жанъ-Поля Рихтера, какъ на дидакти-
ческагб поэта. Талантъ этого рода имеетъ
еще то отличш отъ таланта чисто доэтиче-
скаго, чисто творческаго, что онъ тесно свя-
занъ съ одушевдетемъ одареннаго имъ лица
къ нравственными идеями. И потому мы
нередко видимъ, что люди, обладающее чи
сто поэтическими талантомъ, сохраняютъ его
долго, независимо отъ ихъ отношешй къ
жизни; но когда писатель, котораго напра
влен^ преимущественно дидактическое, или
привыкаетъ, наконецъ, къ холоду жизни,
прежде возбуждающему въ немъ громовое
негодованш, или допускаета сомненш осла
бить въ себе энергш убежденш,—тогда его
талантъ исчезаетъ вместе съ упадкомъ его
нравственной силы. Это потому, что такой
талантъ есть своего рода добродетель.
Нами не безъ основанш могутъ заметить,
что т а т я произведенш, какъ «Бригадирь»,
«Балъ» и «Насмешка Мертвеца», могутъ
читаться не всегда, и при томъ не во вся-
комъ расположенш духа, и что для умовъ
зрелыхъ и закаленныхъ въ борьбе съ жизнью
подобный дидактизмъ не вполне поучите-
ленъ. Не споримъ противъ этого. Но какъ
различны потребности возрастовъ и состоя-
шй, такъ различны и средства къ ихъ удо-
влетворешю. Есть люди, которые съ востор-
гомъ будуть читать трагедш Шиллера,
в