129 / 734
249
V КР1.ТИЧЕСШЯ СТАТЬИ,
250
'
покъ были бы ирокрасеиъ, а попйеть была бы
плоха, и вей помнили бы случай, а повесть
тотчасъ же забыли бы. Такая же участь ожи-
даетъ и «Парижсшя Тайны». Теперь пишутся
уже «Лондонсшя Тайны»,—и кто знаетъ,
можетъ быть, годъ-другой вей литературы и
вей театры завалятся тайнами н нетайнами
разныхъ городовъ, благодаря торговому стре-
млешю разныхъ мелкотравчатыхъ писакъ! Но
въ такомъ случай нелйпость иожретъ сама
себя и погибнетъ отъ своего собственнаго
излишества, а о «Парижскихъ Тайнахъ» че-
резъ годъ ничего не будетъ слышно, словно
кануть онй въ воду. Такова судьба вейхъ
дидактическихъ произведешй! Жоржъ Зандъ
не сдйлала романа изъ нсторш Фаншетты:
она описала въ своемъ журналй дйло, какъ
оно было, но результаты этой небольшой ста
тейки Оудутъ посущественнйе результатовъ
всевозможныхъ «Парижскихъ Тайнъ»...
Нельзя не удивляться бездарности Эжена
Сю, когда читаешь его «Парижсшя Тайны»:
въ нихъ такъ и виденъ выписавппйся сочи
нитель, каше есть и у насъ на святой Руси.
Мы сказали, что завязка и ходъ его романа—
верхъ нелйпоети: и что же?—мысль этой за
вязки и вообще весь характеръ его романа
не ему принадлежать. «Парижсшя Тайны»—
неловкое и неудачное подражаше романамъ
Диккенса. Этотъ даровитый англШсюй писа
тель довольно извйстенъ у насъ, въ Росши;
вей читали его «Николая Никльби», «Оли
вера Твиста», «Бэрнеби Роджа» и «Лавку
Древностей»: стало быть, всяшй можетъ самъ
повйрить справедливость нашего замйчашя.
Большая часть романовъ Диккенса основана
на семейной тайнй: брошенное на производъ
судьбы дитя богатой и знатной фамилш пре-
слйдуется родственниками, желающими не
законно воспользоваться его наслйдствомъ.
Завязка старая и избитая въ анмпйскихъ
романахъ, но въ Англш, землй аристокра
тизма и маюратства, такая завязка имйетъ
свое значете, ибо вытекаетъ изъ самаго
устройства анппйскаго общества, слйдова-
| тельно, имйетъ своей почвой дййствитедь-
ность. При томъ же Диккенсъ умйетъ пользо
ваться этой истасканной завязкой, какъ че-
ловйкъ съ огромнымъ поэтичеекимъ талан-
томъ.
Во
Францш теперь подобная завязка
не имйетъ никакого смысла, и потому бйд-
ный Эженъ Сю принужденъ былъ въ б л а г о-
, р о д н ы е о т ц ы ангажировать нймецкаго
вдадйтельнаго князька. Мы уже видйли, какъ
умно
и правдоподобно умйлъ онъ развить
эту
пошлую завязку. Злодйи, воры и мошен
ники, равно какъ и сцены нищеты въ романй
Эжена Сю—тоже плохш ношн съ мастер-
скнхъ, дышащихъ страшной истиной дййствж-
тельноегги и
художественной жизнью картинъ
Диккенса. Но
особенно злодйи Эжена Сю
смйшны и жалки въ сравнетп съ шдйями
Диккенса.
Отчего же ни одияъ изъ романовъ сильно-
даровитаго Диккенса не имйль и сотой доли
того успйха, какимъ воспользовался романъ
почти бездарнаго Эжена Сю? На это есть двй
причины, изъ когорыхъ одна дйлаетъ честь
Диккенсу, а другая—Эжену Сю. Во-первыхъ,
толпа любить больше ташя произведенш,. ко
торый ей по-плечу, и хотя Диккенсъ не при-
надлежитъ къ числу великихъ поэтовъ, однако
его талантъ все-таки выше разумйнш и вкуса
толпы. Во-вторыхъ, Диккенсъ—англичанинъ,
а Эженъ Сю—французы Какъ истинный ан
гличанинъ, Диккенсъ иснолненъ сухого фа-
рисейскаго морализма нацга,| привыкшей
подчинять справедливость политикй, а нрав
ственность—общественными выгодам ь. Какъ
истинный художники, Диккенсъ вЪрно изо
бражаете злодйевъ и изверговъ жертвами
дурного общественнаго устройства; но какъ
истинный англичанинъ, онъ никогда въ этомъ
не сознается даже самому себй.
Какъ французъ, Эженъ Сю не чуждъ сим-
панш къ падшими и слабыми. Гуманность и
человйколюбш—одна пзъ самыхъ рйзкпхъ
черта нацюналънаго характера французовъ.
Это отразилось съ большей или меньшей си
лой и истиной въ «Парижскихъ Тайнахъ».
Если Сю нарисовали нйсколько отвратнтель-
ныхъ и неправдоподобныхъ чудищъ, каковы
Мастаки, Сычиха и Полидори,—это для ме-
лодраыатическаго успйха, столь несомнйн-
наго въ расчетахъ на толпу; но въ другихъ
злодйяхъ авторъ старался показать неизбйж-
ныхъ жертвъ недостатковъ французскаго об
щественнаго устройства. Дйти, брошенный
на мостовую, попавшшея во власть грубыхъ и
жестокихъ промышленниковъ, не могутъ не
говорить безъ восторга о славномъ житьй ихъ
въ тюрьмй!... Него же хотите вы отъ нихъ?
И какое имйете вы право считать себя лучше
ихъ и строго судить ихъ? Развй вы увйрентл,
что при подобномъ образй жизни въ лйта
дйтства вы остались бы людьми честными
и нравственными? Преступника казнили за
убШство—и его семейству, не участвовав
шему въ преступлеши, нйтъ прохода на
улицй отъ оскорбительныхъ восклицашй
и
упрековъ; ему нйтъ работы, нйтъ средствъ
къ существованш: ему остается
или
умереть
голодной смертью, или приняться за воров
ство, а потомъ—за убШство... Вотъ вопросы,
которые расшевелили Эженъ Сю въ своихъ
«Парижскихъ Тайнахъ», и этимъ-то вопро
сами обязанъ его романъ своими необыкно
венными успйхомъ.
Но все-таки тута не меньшую роль играете
и та причина, о которой мы говорили выше.
Назначенье генш—проводите новую, свйжую
струю въ потоки
жизни
человйчества
и
на-