128 / 734
247
СОЧИНЕНТЯ В. Г. БЪЛИВСКАГО.
248
умиранищй отъ ядовптаго кинжала Сесили,
и Родольфъ, случаемъ спасающийся отъ той
же смерти,—эффектъ. Лучше всЬхъ другихъ
злодеевъ изображены—вдова Mapciaib (не
везде, впрочемъ, выдержанная), дочь ея
Тыква (очень хорошо очерченная) и Ске-
детъ. Графиня Макъ - Грегоръ обрисована
довольно удачно, хотя и переутрирована; но
братецъ ея Томъ очень нохожъ на болвана,
съ которымъ пграютъ въ вистъ, когда не-
достаетъ четвертаго. Онъ потому только вер
тится въ романе, что безъ него Саре нельзя
таскаться по кабакамъ и харчевнями...
Что же, спросятъ насъ, неужели въ «Па-
рижскихъ Тайнахъ» н4тъ ничего хорошаго,
д есть только одно дурное? НЬтъ, въ цйломъ
этотъ романъ—верхъ нелепости, но частно- ,
сти въ немъ недурны. Таковы характеры—
Резака (впрочемъ, невыдержанный), Mapci-
аля и особенно Волчихи, Пикъ-Венегра, Ри-
годетты, доктора Грифона, г. и г-жи Пинле.
Не дурны некоторые эпизоды, какъ-то: раз-
сказъ въ тюрьме Пикъ-Венегра, страдашя
баронессы Фермонъ и ея дочери, картина
етрадашя семейства Морель, исторш Луизы,
сцены на острове Грабителя. Но все это не
более какъ не дурно, и во всемъ этомъ ви-
денъ не даровитый жнвопиеецъ-творецъ, а
ловк1й ученикъ академш, набившей руку,
присмотревппйся къ картинамъ мастеровъ и
кое-какъ умеюшдй съ плеча чертить фигуры,
иныя такъ себе—не дурныя, а иныя очень
плохш, и никогда не умеющей написать ни
чего полнаго и стройнаго. Многое, что въ рус-
скомъ писатель показалось бы талантомъ,
во французскомъ—не болЬе, какъ образован
ность, навыкъ, привычка. Языки француз
ской до того выработанъ, что рЬдшй фран-
Ц; зъ не умЬегь прекрасно владеть имъ; сти-
xi и общественной жизни до того разнообразны
и определенны, что есть, откуда брать готовые
матершлы для сочинешй—умМ лишь копи
ровать хорошо; литература французская до
того богата, что всякому легко блистать чу
жими умомъ и чужими талантомъ при не-
большомъ количеств^ своихъ собственяыхъ.
Но въ цЬломъ, повторяемъ, романъ Эжена
Сю—верхъ нелепости. Большая часть харак-
теровъ, и при томъ самыхъ главныхъ, —без
образно нелепа, событш завязываются на
сильно, а развязываются посредствомъ dens
ex m ach ina. Мы уже говорили о томъ и дру-
гомъ; прибавимъ еще несколько чертъ каса
тельно послЬдняго. Многочислендыя дей
ствующи! лица поставлены въ насильствен
ный отношенш другъ къ другу. Такъ, напри-
мЬръ, Полидори развращаетъ Родольфа въ
его юности, помогаетъ Саре Макъ-Грегоръ,—
и
онъ же помогаетъ потомъ г-жй Роланъ отра
вить графиню Дорбиньи, мать маркизы Дор-
виль; сверхъ того онъ—сообщники Жака Фер-
рана во всехъ его злодействахъ и участво
вали въ погибели семейства Фермонъ: ви
дите ли, какой гордшвъ узелъ разныхъ хнтро-
сплетенШ! Но всезнаюнцй, везде успйваюещй
великей Родольфъ не хуже Александра Ма-
кедонскаго справляется съ этими узломъ. Слу
чайная покупка комода на толкучемъ рынке
и попавшееся въ немъ письмо наводятъ Ро-
додьфа на следы баронессы Фермонъ; а квар
тира въ домЬ «Красной Руки» даетъ ему
возможность напасть на следы Полидори, ко-
тораго онъ узнаетъ въ ложномъ Брадаманти,
и во-время послать Мурфа въ Нормандш для
спасенш глуиаго графа Дорбиньи отъ яда,
Въ самомъ дЬле, опоздай маркиза Дорвиль
съ Мурфомъ хоть минутой—графи Дорбиньи
быль бы отравленъ. Такими же точно обра-
зомъ Родольфъ успели заблаговременноузнать
о злодейскнхъ умыелахъ Скелета и другихъ
преступниковъ на жизнь Жермена; кстати
воротился тутъ РЬзака, о которомъ Родольфъ
думали, что онъ уже въ Африке, и очень
успешно и еще более эффектно защитили
Жермена. Смерть самого Резаки воспосле
довала также очень эффектно: во-первыхъ,
онъ умеръ за своего благодетеля, и во-вто-
рыхъ, умеръ отъ ножа, которымъ сами убит
валъ другихъ. Отчего же Мастакъ не поглбъ
отъ ножа и даже нашелъ себе вирное при
станище въ доме умалишенныхъ? За раска-
яше?—Но ведь Резака тоже раскаялся и еще
искреннее, не говоря уже о томъ, что онъ
никогда не былъ такими извергомъ, какъ
Мастакъ? Отчего же Сычиха погабла отъ
руки, а не отъ кинжала, которымъ она въ
этотъ же день смертельно ранила графиню
Сару Макъ-Грегоръ? А знаете ли, зачймъ
она ее ранила?—Затймъ, чтобы дать Родольфу
возможность жениться на маркизе Дорвиль.
За теми же застрелился и маркизъ Дорвиль...
Какъ все это пошло!
Некоторые смотрятъ на «Парижскш Тай
ны», какъ на дидактдчесюй романъ, и дока-
зываютъ ими возможность и законность дп-
дактическаго рода поэзш. «Парижскш Тай
ны» действительно—романъ дидакгичесый,
но онъ-то именно и доказываетъ невозмож
ность и незаконность дидактическаго рода
поэзш. Однако жъ, скажуть нами,—этотъ ро
манъ достигъ своей цели. Правда, онъ заста
вили общество потолковать несколько вре
мени о народе—до новой новости; можегъ
быть даже, что вслйдствш ,его французсюе
законодатели поторопятся подумать о какихъ-
нибудь способахъ къ улучшен!ю участи не-
счастныхъ бедняковъ, —и въ такомъ случай
романъ полезенъ; но теми не мепбе онъ все-
таки не романъ, а сказка, и при томъ довольно
нелепая. Если бъ кто-нибудь,узнавъ о тайномъ
убйствй, написалъ повёсть, которая навела
бы
полищю на следы престуиленш,—посту-