125 / 734
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
242
241
убьетъ меня“.—„Замолчишь ли ты?“ вскричалъ
Дюпоръ и ударилъ меня такъ, что я упала
безъ памяти...
„Когда я пришла въ себя, мальчики мои
плакали.“
— А дочь ваша?
— Онъ увелъ ее,—отвечала несчастная мать,
рыдая,—Онъ прибилъ и увелъ ее.
— И вы не пожаловались комиссару?
— Я объ этомъ и не подумала въ первую ми
нуту; я только могла плакать о КатеринЪ... Скоро
все т'Ьло мое разболелось... я не могла ходить.
Тутъ я вспомнила, что говорила брату: мужъ такъ
прибьетъ меня, что мне придется итти въ больни
цу, и тогда, что будетъ съ моими детьми?.. Вотъ я
въ больнице: что жъ будетъ съ моими детьми?..
— Такъ во Францш нетъ правосуден для
бедныхъ людей?
— Оно слишкомъ дорого!.. Соседи мои посла
ли за комиссаромъ. Онъ пришелъ съ письмово-
дителемъ... Мне не хотелось жаловаться на му
жа, но мысль о дочери принудила меня... Я ска
зала только, что во время ссоры за дочь онъ
толкнулъ
меня... Это ничего, но я хочу, чтобы
мне возвратили дочь... чтобъ не развратили ее.
— Что же отвечалъ вамъ письмоводитель?
— Что мужъ мой имеетъ право увести дочь,
потому что онъ не разведенъ со мной; что жаль
будетъ, если моя дочь испортится отъ дурныхъ
советовъ, но это одни предположены, а нельзя
основать жалобы на однихъ предположентхъ.
„Требуйте развода, сказалъ письмоводитель: по
бои, нанесенные вамъ мужемъ, его поведете съ
дурной женщиной, все это послужитъ въ вашу
пользу и вамъ отдадутъ дочь... а иначе онъ име
етъ право оставить ее у себя.“ Требоваше разво
да! а у меня нетъ денегъ,даещеядолжнакормить
детей...—„Что жъ мне делать? отвечалъ письмо
водитель: такъ надобно“.. И потому, что
такъ на
добно,
дочь моямесяцачерезъ три будетъ таскать
ся по улицамъ“...
(Часть 8-я, стр. 52—44).
Этого отрывка достаточно, чтобъ дать по
няты объ идей „Парижскихъ Тайнъ“ даже
ж не читавншмъ этого романа, и потому
больше выписывать не нужно. Авторъ водитъ
читателя по тавернамъ и кабакамъ, гдЬ сби
раются уб!йцы, воры, мошенники, распутный
женщины;—по тюрьмамъ, гдб подозреваемые
въ преступивши посажены въ одну комнату
съ уличенными во множестве преступлешй,
съ бежавшими не одннъ разъ съ галеръ;—
въ больницы, гд'Ь дли иользы науки бедная
женщина должна разсказывать своему док
тору, при множестве его учениковъ, симп
томы своей болбзни, а после этого, если въ
ней есть женеьйй стыдъ, чувствовать усилены
)
болезни;—въ дома умалишеяныхъ, которые, !
но описанто автора, представляютъ глазамъ 1
филантропа бодбе утешительное зрЬлище, ■
чбмъ веб другж общественный заведены;— .
по чердакамъ и по подваламъ, гдб скрываются
ббдныя семейства, круглый годъ блбдныя
отъ голода и изнурены, а зимой дрожащы
отъ
стужи, потому что они не знаютъ, чтб
такое
дрова. Въ этихъ чердакахъ и подва-
лахъ,
—жилищахъ нищеты и отчаяны, часто
живутъ высокш добродетели,
но еще чаще
мбздятся разврата» и преступлены.
Но что
говорить о тбхъ неечастныхъ, которые сами
себя называютъ «дбтьми мостовой» и съ мало
летства служатъ предметомъ спекуляцш для
подобныхъ имъ нищихъ! Разврата» и престу
плена, такъ сказать, ждутъ ихъ на порогЬ
жизни, чтобъ схватить въ свои когти и по
влечь по вебмъ мытарствамъ побой, голода,
обидъ, презрены, угнетены, наказаний, тю-
ремъ, галеръ, воспитывая въ нихъ закоре-
нблыхъ злодбевъ. Все это составляешь содер
жание романа Эжена
Сю.
Мысль его—какъ
изъ этого достаточно видно—благородная и
прекрасная; взглянемъ на исполнены,
Съ этой стороны «Парижскы Тайны» яв
ляются самымъ жалкимъ и бездарнымъ про-
изведешемъ. Завязка романа основана на
лжи и призракб, камими погнушалась бы въ
наше время даже сколько-нибудь порядочная
мелодрама. И эта ложь, эта призрачность въ
особенности бросаются въ глаза даже самому
невзыскательному читателю въ герое и ге
роине романа, т. е. въ его светлости принце
Родольфе Геролыптейнскомъ и ея светлости,
единородной дщери его, Певунье, воспитан
нице Сычихи и нахлебнице Яги-Бабы. Оста-
вивъ свои наследственный владбны, въ ко-
торыхъ, видно, по ихъ микроскопической
мелкости, его светлости нечего было делать,
Рододьфъ живешь въ ПарижЬ, занимаясь та-
кимъ дбломъ, которое можетъ прйти въ
голову разве только какому-нибудь подряд
чику повестей въ фельетоне журнала, но
которое, слава Богу, въ нашъ нрозаичесшй
вбкъ не нридетъ въ голову никому, тЬмъ
менее принцу. Переодетый въ блузу работ
ника, Родольфъ шатается по кабакамъ и та
вернамъ Сите и дерется тамъ на кулачки
съ убШцами, ворами и мошенниками, защи
щая, какъ истинный Донь-Кихотъ, слабыхъ
и невинныхъ, наказывая порокъ и награждая
добродетель. По словамъ автора, Родольфъ
«отличался красотой, но не мужественной:
его бледность, его полузакрытые черные
глаза, лбнивая походка, развеянный взглядъ,
ироническая улыбка показывали человека,
отжившаго вбкъ (хотя ему было не болбе
тридцати дбтъ); казалось, онъ былъ разела-
бленъ аристократической невоздержанностью
(хотя онъ легко одолбвалъ страшныхъ бой-
цовъ и силачей).» Мы бы никакъ не догада
лись о причине победоносности его свбтлости,
если бы нанерсникь его, Мурфъ, въ разгово
ре
съ нимъ же не нодекззадъ намъ о немъ
слбдующихъ бюграфическихъ подробностей:
«Креббъ научилъ васъ боксировать, Лакуръ
нередалъ вамъ искусство бороться и драться
на палкахъ, знаменитый Вертранъ превра
тить
васъ въ удивительнаго бойца на
шпаг
гать;
вы убиваете ласточку на-легу и з ъ м -
етолета; т
васъ стальные мускулы.»
Видим