121 / 734
233
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ.
234
болезненное и нелепое. Мнопе теперь о немъ
даже совсемъ никакъ не думаютъ, и никто
не хлоночетъ извлечь его изъ Леты, на глу-
бокомъ дне которой покоится оно сномъ
сладкими и непробудными. И такая участь
.постигла лучшее создаше Виктора Гюго, ci-
'devan t
MipoBoro
генш; стало быть, о судьбе
всЬхъ другпхъ и особенно последнихъ его
произведений нечего и говорить. Вся слава
;этого писателя, недавно столь громадная и
всемфнаи, теперь легко можетъ уместиться
въ ореховой скорлупе.— Давно ли повести
Бальзака, эти картины салоннаго быта, съ
ихъ тржддатилетними женщинами были при
чиной общаго восторга, предметомъ всёхъ
разговоровъ? давно ли ими щеголяли наши
руссше журналы? Три раза весь читающей
шръ жадно читадъ или, лучше сказать, по-
жиралъ исторпо «Одного изъ Тринадцати»,
думая видеть въ ней «Ил¡аду» новейшей
общественности. А теперь у кого станетъ
отваги и терпенш, чтобъ вновь перечитать
эти три длинныя сказки? Мы не хотимъ
этимъ сказать, чтобъ теперь ничего хоро-
шаго нельзя было найти въ сочинешяхъ
Бальзака или чтобъ это былъ человекъ без
дарный: напротивъ, и теперь въ его повй-
стяхъ можно найти много красотъ, но вре-
менныхъ и относительныхъ; у него былъ
талантъ и даже замечательный, но талантъ
для известнаго времени. Время это прошло
и талантъ забыть,— и теперь той же самой
толпе, которая отъ него съ ума сходила, ни
мало нЬтъ нужды, не только существуетъ ли
они нынче, но и былъ ли когда-нибудь.
При всемъ томъ, едва ли какая-нибудь
эпоха какой-нибудь литературы представля-
етъ примерь успеха сколько-нибудь подоб-
наго тому, какимъ увенчались въ наши дни
пресловутым «Les M ystères de Paris». Мы
не будемъ говорить о томъ, что этотъ романъ
или, лучше сказать, эта европейская Шехе-
разада, являвшаяся клочками въ фельетоне
ежедневной газеты, занимала публику Па
рижа, следовательно, и публику всего
Mipa,
где получаются фраыцузекш газеты (а где
же оне не получаются?), ни того, что по
выходе этого романа отдельными издатемъ
онъ въ короткое время былъ расхватанъ,
прочитанъ, перечитанъ, зачитанъ, растре-
панъ и затертъ на всехъ концахъ земли,
гдЬ только говорить на французскими языке
(а где не говорить на немъ?), переведешь на
все европейсте языки, возбудили множество
толковъ, еще более нелитературныхъ, нежели
сколько литера 1’урныхъ, и породили великое
желаше подражать ему,— ни того, что въ
Париже готовится новое великолепное изда-
Hie его съ картинами работы лучшихъ рисо-
валыциковъ. Псе это въ наше время еще не
жЬркэ истиннаго, действительнаго успеха.
Въ наше время объемъ генш, таланта, уче
ности, красоты, добродетели, а следователь
но, и успеха, который въ наши векъ счи
тается выше генш, таланта, учености, кра
соты и добродетели,— этотъ объемъ легко
измеряется одной мерой, которая условли-
ваетъ собой и заключаетъ въ себе всё другш:
это— деньги. Въ наше время тотъ не гешй,
не знаше, не красота и не добродетель, кто
не нажился и не разбогатели. В ъ прежнш
добродушный и невежественный времена ге
шй оканчивали свое великое поприще или
на костре, или въ богадельне, если не въ
доме умалишенныхъ; ученость умирала го
лодной смертью; добродетель имела |одну
участь съ гешемъ, а красота считалась опас
ными даромъ природы. Теперь не то: теперь
все эти качества иногда трудно начинаютъ
свое поприще, зато хорошо оканчиваютъ его;
сухш, тоненьщя, бледныя смолоду, они въ
лета опытной возмужалости, толетыя, жир-
ныя, краснощекш, гордо и безпечно покоят
ся на мъшкахъ съ золотомъ. Сначала они
бываготъ и мизантропами, и байронистами,
а потомъ делаются мещанами, довольными
собой и мфомъ. Жюль Жаненъ начали свое
поприще «Мертвыми Осломъ и Гильотини
рованной Женщиной», а оканчиваетъ его '
продажными фельетонами въ «Journal des
Débats» , въ которомъ основали себе доход
ную лавку похвали и браней, продающихся
съ молотка. Эженъ Сю въ начале своего
поприща смотрели на жизнь и человечество
сквозь очки чернаго цвета и старался вы
казываться принадлежащими кь сатанинской
школе литературы: тогда онъ былъ не бо
гата. Теперь онъ принялся за мораль, пото
му что разбогатели... Кроме большой суммы,
полученной за «Парижски Тайны», новый
журналиста, желаннщй поднять свой жур-
налъ, предлагает,
автору
«Парнжскихъ
тайнъ» сто тысячи франковъ за его новый
ромааъ, который еще не написанъ... Вотъ
это успйхъ! Ж кто хочеть предаойти Эжена
Сю въ гешальности, тотъ додженъ напжсать
романъ, за который журналиста далъ бы
двйсти тысячи франковъ: тогда всяшй, даже
неумЬюшдй читать, но умеющгй считать,
пойметъ, что новый романиста ровно вдвое
гешалыгЁе Эжена Сю... Эстетическая критика,
какъ видите, очень простая: всятй руссшй
подрядчики съ бородкой и счетами въ ру-
кахъ можетъ быть величайшими критикомъ
нашего времени...
Кажется, вопроси о «Парнжскихъ Тай-
нахъ» решился бы этимъ и коротко, и удо
влетворительно; но, вг&рные нашими убй-
ждешямъ, который для всехъ обладающий
значительными капиталомъ нравственности,
людей могута почестьеи предубевденшми,—
мы хотимъ взглянуть на «Парижскш Тайны»
Jf