106 / 734
203
СОЧИНЕНШ В Г. БЪЛИЕСКАГО.
204-
щалъ оъ жаромъ и съ энергшй, но которое,
въ процесс!; своего безпрерывно движуща-
гося сознашя, онъ уже не можетъ болгЬе при
знавать за справедливое!.. Не смотритъ на
то, что перемена мнйнш не только не доста
вила и не могла доставить ему никакой поль
зы, но еще и поставила его, или могла по
ставить, въ непрштное положеше къ людямъ,
которые доверяли его авторитету,—не говоря
уже о томъ, что отречься отъ своего мн'Ьнт—
значить признаться въ отибкЕ. а это не со
всем* лестно для челов’Ьческаго самолюбш,
которое всегда наклонно поддерживать, что
дважды два—пять, а не четыре, ли т ь бы
только казаться яепогрйшительнымъ. А им'Ьть
свой взглядъ, свое уб'Ьждеше, судить на
какихъ-нибудъ основангяхъ, а не по голосу
толпы—да это значить ни больше, ни мень
ше, какъ прослыть человеком* безпокойнымъ
и безнравственнымъ. Вздумайте писать не
отрывочный фразы, но болышя и
Д'ЙЛЬНЫЯ
статьи, который бы стоили вамъ много труда
и размьннлешя, напримЕръ, о Державин!;,
Жуковскомъ, Батюшков!;, Пушкин!;, Лермон
тов!),--и на васъ польется проливной дождь
брани. Нужды н'Ьтъ, что вы говорите съ до
казательствами, съ доводами; пусть въ ва-
шихъ статьяхъ видны будутъ любовь и ува-
жеше къ разбираемымъ вами писателямъ,—
сейчасъ найдутся люди, которые закричать
въ одинъ голосъ: «ложь, пристрастие, неува-
жеше къ великимъ именамъ, дерзкое презри
т е къ признаннымъ всЬми авторитетамъ!»
И тщетно стали бы вы говорить въ ответь
на эти брани, что вы отнюдь не признаете
себя непогр'Ьшительнымъ и очень хорошо
знаете, что можете ошибаться, подобно всЬмъ
людямъ, но желаете, чтобъ вамъ доказали
вашу ошибку и показали, въ чемъ именно
и почему именно вы ошибаетесь: ваше жела-
нге, ваше справедливо!! требовате никогда
не будутъ выполнены, потому что против
ники ваши находятъ свои причины видйть
ваши мнЕнш ложными и пристрастными, но
не находятъ въ себ'Ь ни силъ, ни уменья,
следовательно, и ни охоты доказать спра
ведливость своего обвинешя противъ васъ.
А что же д'Ьлаетъ въ это время публика?
Большая часть ея всегда охотнее присоеди
няется къ этимъ крикунамъ, ибо если и боль
шая часть нашихъ литераторовъ, заправляю
щих ь мнЕшемъ публики, подъ «критикой»
разумЪютъ брань, а слово «критиковать»
объясняютъ словомъ «ругать», то какъ же
иначе стали бы понимать критику большин
ство, толпа? У насъ ужъ такъ изстари ве
дется: если кого хвалить, такъ ужъ все надо
находить безусловно хорошимъ, и позволяется
слегка заметить что-нибудь, развЬ только о
неисправности издашя, опечатки и т. п.; а если
кого бранить, такъ уже бей съ плеча! Поэтому
критики съ самостоятельнымъ взглядомъ у
насъ всегда играли очень непрштную роль.
Для доказательства этого предлагаемъ здесь
на выдержку несколько строкъ Мерзлякова,
выписаняыхъ нами изъ «Вестника Европы»
1813 года (часть ХЬУП, стр. 224 —227):
„Можетъ быть, некоторые скажутъ, что у
насъ литератзфа еще не весьма богата и не
можетъ удовлетворить вс*мъ требованшмъ об
щества: что критика еще не найдетъ обилънаго
для себя поля, и что ею заниматься рано. Но
правда ли, что мы такъ б*дны? Для чего обп
исать самихъ себя! Мы уже им*емъ превосход-
ныхъ писателей почти во веЬхъ родахъ сло
весности, Одинъ Державинъ представляетъ
огромн*йпий, разнообразный садъ для ума и
вкуса разборчиваго! Кому не приятно внимать
величественной лир* Ломоносова? Кто откажется
следовать за Богдановичемъ въ очаровательные
чертоги Амура? или, оживясь патрштизмомъ,
стремиться на крылахъ пламенныхъ за важньшъ-
Херасковымъ подъ твердыни казанскш, къ гроз-
нымъ пожарамъ Чесмы! Но на что, возразить,,
касаться сихъ почтениыхт именъ? Они уже освя
щены общимъ мнЪшемъ!—Странное благогов*-
ше къ мужамъ великимъ—думать, что мы д*-
лаемъ Ихчъ честь, когда не смьемъ заглянуть
въ ихъ слчинетя, не см*емъ сказать объ нихъ
ни слова! Такого рода уважеше похоже на на
божность китайцевъ, благогов*ющихъ передъ
старыми своими книгами, которыя, будучи не
приступны для ума нросв*щеннаго, остаются
корыстью мышей и времени! И у насъ есть ки
тайцы въ семь смысл*! Для чего жъ и для кого-
трудились эти великш писатели! Хот*ли ль они
быть полезными будущему покол*нпо? Бели хо
тели, то дали право разбирать свои сочинешя!
И кого жъ другого почтить разборомъ, какъ не
ихъ? Только твердые камни полируются; слабые,
и легюе не стоять и не выносятъ полировки.
„Страдное мн*нш им*емъ мы о критик*!
Дитя не смотритъ только на подаренныя ему
куклы, но ихъ раскладываетъ, даетъ имъ м*ста,
разговариваетъ съ ними! хороппй библютекарь
не кидаетъ книгъ въ кучу, но даетъ имъ по-
рядокъ. знаегъ каждой ц*ну и достоинство;
садовники такъ же поступаетъ съ своими лю
бимыми цв*тами и деревьями; онъ пользуется
отъ трудовъ своихъ. Почему же мы, им*я такш
сокровища на язык* росшйскомъ хотимъ знать
ихъ только по имени или, что еще хуже, повто
рять объ нихъ чуяая мысли, часто нев*рныя?
Для чего самому не им*ть своего мн*нш, са
мому не наслалсдаться? Мн* докажутъ, что
мн*нш мои ложны —отступаюсь; но я чело-
в*къ — и им*ю право мыслить.
Но у насъ
мало писателей!
Итакъ, хотите ли, чтобъ ихъ
число умножалось? Будьте къ нимъ внима-
тельн*е или тоже разбирайте ихъ; отъ этого
они умножаются и скор*е достигатотъ совер
шенства.
Умнооюаются,
почему? Впимате пу
блики возбуждаехъ соревновате. Увид*въ. что
истинное достоинство отлично, слабость обнару
жена, увид*въ, сколь почтенно выйти изъ обыкво-
веннаго круга людей, всякой захочетъ испытать
силы на столь блистательномъ поприщ*. Дока
жите важность искусства,—атлеты не замедлять
явиться. Я сказалъ:
скорпе достигаютъ совер
шенства;
писатель недостигаетъ его, если публи
ка не въ силахъ или не хочетъ судить о немъ, ибо-
въ рукахъ публики—его награды, она раздража-
етъ его чеетолюбш и возбулсдаетъ къ великимъ.
усилммъ. Равнодулпе наше—убШство словесно
сти. Публика и писатель другъ друга награжда-