104 / 734
199
СОЧИНЕНЫ. В. Г. БЬДИНСКАГО.
2 0 0
вш дарованы, которыхъ еще больше на бй-
ломъ свЬтЬ, чймъ людей совершенно бездар-
ныхъ, принялись за свое дЬло, на которое
назначены они природой и судьбой: они со
ставляюсь историческы компиляцш и ста
тейки о нравахъ для политипажныхъ изда-
шй. Когда картинки плохи, текстъ читается
столько внимательно, сколько это нужно для
объяснения картинокъ; когда картинки хо
роши (такъ, напримйръ, картинки Тимма),
текстъ вовсе ие читается; но сочинители отъ
этого ничего не теряютъ: ихъ книги поку
паются для картинокъ, и читатели не въ пре-
тензш за вздорную галиматью текста. И чита
тели правы: простительнее восхищаться хоро
шими картинками, чймъ пустыми книгами...
Время дЬтскихъ восторговъ прошло, и
настаетъ время мысли. Публика сделалась
требовательнее. Правда, она сама не отдала
себе отчета въ томъ, чего требуетъ, но уже
не удовлетворяется всемъ, чемъ не попот-
чуетъ ее досужая деятельность нисакъ. Вре
мя сознаны еще не настало, но уже близко
начало этого сознаны. Пышные возгласы и
великолепный фразы ужъ всемъ кажутся
пошлыми, и ими ужъ никого нельзя заинте
ресовать. Никто не станетъ сомневаться въ
существовали русской литературы; но вся-
К
1
Й имеетъ право требовать настоящаго
взгляда на ея объемъ и степень ея важ
ности, и всяшй имеетъ право смеяться при
пышныхъ сравненыхъ ея съ иностранными
литературами. Чтр у насъ есть литература, для
этого достаточно знать, что у насъ есть Пуш-
кинъ, и что мы, кроме Пушкина, съ гордостью
можемъ указать еще на несколько именъ.
Наша литература имеетъ и свою исторно, по
тому что все замечательный ея явленш исто
рически последовательны и одни факты объяс
няются другими предшественниками. Все это
такъ; но вместе съ этимъ мы не должны за
бывать, что наша литература вначале была
пересаженнымъ цвйткомъ, жизненность ко-
тораго долго поддерживалась искусственно,
за стеклами теплицы. Очень и очень недавно
начала она пускать корни въ русскую почву.
И такъ еще доселе тесна эта почва! Где
та сплоченная масса, изъ жизни которой,
какъ цвЬтокъ изъ почки, возникла бы наша
поэзы и обратно действовала бы одинаково
на всю эту массу? Какое отношены имеетъ
наша современная поэзы съ поэзый народ
ной? Оне не только не родня одна другой—
даже незнакомы другъ съ другомъ. Прочтите
пьесу Пушкина не только мужику, но хоть
иному и купцу первой гильдш: что онъ о
ней скажетъ?... Где наша публика которая
силой своего мийны уронила бы безстыдно-
торговый журналъ или по крайней мГр/Ь
ограничила бы его дерзость и наглость? Она
на многое сердится, многимъ недовольна, но
чемъ именно, этого она сама не знаетъ, по
тому что она—не сплошная масса, а собра
т е людей различныхъ
состоян
1
й
,
круговъ,
требовашй, поняий, привычекъ, собрате лю
дей, не связанныхъ между собою единствомъ
мийны. Выходятъ «Мертвый Души»: боль
шинство публики ими недовольно, охотно
соглашается съ журнальной бранью враговъ
автора—и въ то же время читаетъ, перечиты-
ваетъ и въ короткое время раскупаетъ двой
ное издаше (2,400 экземпляровъ) «Мертвыхъ.
Душъ». Это фактъ, и очень многозначитель
ный! Для удовлетворены своей жажды къ
чтенш (а жажды къ чтенно въ ней нельзя
отрицать), она ищетъ все новаго, большей
частью забывая старое. Попробуйте сказать
слово, что въ Ломоносовй, Державин^, Ка
рамзин!} есть не только достоинства, но и
недостатки, и что, писатели прошлой эпохи,,
они для насъ уже далеко не то, чймъ были,
для отцовъ и дйдовъ,—и тотчасъ же многы
закричать, что у васъ нйтъ уважены къ
заслуженными авторитетами, что вы нагло
топчете въ грязь великш имена и т. п. И въ-
публике сейчасъ же раздадутся голоса: «да,
да, въ самомъ д’кгЬ! какъ это можно, на что
это похоже!» И, вы думаете, это говорить
люди, изучивппе Ломоносова, Державина,
Карамзина? Нисколько; они даже и не чи
тали этихъ писателей, но они привыкли но
насдышкй уважать эти имена. Оттого-то
инымъ и легко ихъ уверять, въ чемъ угодно,
и заставлять смотр'Ьтъ на дельную критику,
которая силится показать истинное значеше
писателя, какъ на злонамеренную брань. .
Та же незрйлость и шаткость и въ нашей
литературе. У насъ есть поборники евро
пеизма, есть славянофилы и др.; ихъ назы-
ваютъ литературными париями. Смешное на
званы! Всякая парии имеютъ свои корни в ъ
обществе и бываютъ отголосками или выра-
жешями различи! и противореча обществен-
*наго мненш. Наши же парии составляются
изъ литературныхъ кружковъ, изъ которыхъ
въ каждомъ случайно набралось человекъ
десятокъ, сошедшихся на вечере за чаемъ
въ некоторыхъ невинныхъ литературныхъ
мнешяхъ и вкусахъ. И эти-то кружки назы
вания. себя «париями». Въ добрый часъ!.
Пймъ бы дитя не тешилось, лишь бы не пла
кало! Литераторство у насъ—дело между
другими важнейшими делами, отдыхъ отъ
служебныхъ заняий, а чаще всего оно имеетъ
простое значеше лишнихъ полутора или
двухъ тысячъ рублей въ годъ вдобавокъ
къ жалованью. Много ли у насъ литерато-
ровъ, которые посвятили себя одной лите
ратуре по призван!ю, по страсти къ ней?
У
насъ уже понимаютъ, что заняты литерату
рой между прочимъ—дйло очень почтенное,
особенно, если оно прибыльно...