110 / 734
2 П
СОЧИНЕНЫ В. Г. БЪЛИНСКАГО.
2 1 2
сгва. Она такъ безобразно отделывала ихъ
своей мочальной кистью, своими грязными
красками, что они нисколько не походили
на людей и были до того уродливы, что, гля
дя на нихъ, уже никто не решался брать
взятокъ, ни предаваться пьянству, плутов
ству и пр. Прошло это время—и общество,
которое такъ хорошо уживалось съ такой
литературой, теперь часто ссорится съ ней,
говоря: какъ можно писать то-то, выста
влять это-то, выдумать такое-то,—-и мно-
гш изъ этого общества чуть не со слезами
на глазахъ клянутся, что ничего не бываетъ,
напримеръ, подобнаго тому, чтб выставлено
въ «Ревизоре», что все это ложь, выдумка,
злая «критика», что это обидно, безнрав
ственно и нроч. И все, довольные и недо
вольные «Ревизоромъ», знаютъ чуть не на
изусть эту комедда Гоголя... Такое противо
р еча стоить того, чтобъ обратить на него
внимаше.
Прежде сатира смело разгуливала между
народомъ среди бедаго дня и даже не забо
тилась объ инкогнито, но прямо и открыто
называлась своимъ собственными именемъ,
т. е. сатирой,—и никто не сердился на нее,
никто даже не замечали ея гримасъ и кри
вляний. Отчего это? Оттого, что никто не
узнавали себя въ ней; оттого, что она напа
дала на пороки обнце, которыхъ всяюй
имеетъ полное право не принять на свой
счетъ; оттого, что она была книгой, печатной
бумагой, невинными школьными упражне-
шемъ но классу реторики... И давно ли нра
во-описательные, нравственно- сатиричесше
романы, юмористичесюя статьи и статейки
являлись стаями, какъ вороны на крыпшхъ
домовъ, каркая на проходящихъ во все во
ронье горло?—и на нихъ никто не сердился,
даже какъ сердятся летомъ на докучныхъ
мухъ. Сочинитель гордо называли себя сати-
рикомъ, гонителемъ людскихъ пороковъ,—и
гонимые люди безъ боязни подходили къ
своему гонителю, дряхлому, беззубому буль
догу, гладили его по толстой и лоснящейся
шей и охотно кормили его избыткомъ своей
трапезы. Отчего это?—Оттого, что пороки,
которые гнали сатирики, были совсЬмъ не по
роки, а разве отвлеченный идеи о порокахъ,
реторичесюя троны и фигуры. Это были
своего рода бараны и мельницы, съ кото
рыми храбро и отважно сражался сатириче-
скш Донъ-Кихотъ,—такъ же, какъ доброде
тель, за которую онъ ратовали, была для
него воображаемой Дульцинеей, а для дру-
гихъ—толстой, безобразной коровницей. Те
перь нети сатиры, и только разве какой-ни
будь старый сочинитель решится величаться
вышедшими изъ моды именемъ «сатирика»:
теперь пишутся романы и повести безъ вся-
кихъ сатирическихъ намерешй и целей,—
а между теми все на нихъ сердятся. Отче
го жъ это? -Оттого, что теперь и велите, и:
малые таланты, и посредственность, и без
дарность—все стремятся изображать дйй-
ствительныхъ, не воображаемыхъ людей; но
такъ какъ действительные люди обитаюти
на земле и въ обществе, а не на воздухе,,
не въ облакахъ, где живутъ одни призраки,
то естественно писатели нашего времени
вместе съ людьми изображаютъ и общество-
Общество также—нечто действительное, а
не воображаемое, и потому его сущность со-
ставляютъ не одни костюмы и прически, но-
и нравы, обычаи, понятая, отношены и т. д.
Человеки, живушдй въ обществе, зависитъ
отъ него и въ образе мыслей, и въ образе,
своего действованш. Писатели нашего вре
мени не могутъ не понимать этой простой*
очевидной истины, и потому, изображая че
ловека, она стараются вникать въ причины,
отчего онъ таковъ или не таковъ и т. д.
Вследствш этого естественно они изобра
жаютъ не частные достоинства или недо
статки, свойственные тому или другому ли
цу, отдельно взятому, но явлены общш.
Большинство же публики именно тамъ-то и
видитъ личности, где ихъ негь и быть не
можетъ. 1(режше такъ-называемые сатирики
именно списывали съ известныхъ имъ лицъ—
и казались въ глазахъ всехъ не подлежащими
упреку въ личностяхъ. И это очень понятно:
сами оригиналы не узнавали себя въ сня-
тыхъ съ нихъ кошяхъ, потому что сатирики
'н е могли печатно касаться обстоятельсгвъ.
того или другого лица и ограничивались об
щими чертами пороковъ, слабостей и стран
ностей, который, будучи отвлечены отъ жи
вой личности, превращались въ образы безъ
лицъ. При томъ же эти сатирики смотрели
на пороки и слабости людей, какъ на что-то
принадлежащее тому или другому индиви
дуальному лицу, какъ на что-то произволь
ное, что это лицо могло иметь и не иметь
по своей воле и что приобрести или отъ чего
избавиться оно легко могло по прочтены
убедительной сатиры, где ясно, по пальцамъ,
доказаны выгода и сладость добродетели и:
опасныя, пагубныя следствш порока. Вотъ по
чему эти добрые сатирики брали человека,
не обращая вниманш на его воспитаны, на
его отношенш къ обществу, и тормошили на
досуге это созданное ихъ воображешемъ чу
чело. Въ основаны своего сатирическаго
донъ-кихотства они положили общественную-
нравственность, добродушно не подозревая
того, что ихъ сатиры, опирающаяся на обще
ственную нравственность, ужасно противо
речили этой нравственности. Такъ, напри
меръ, въ числе первыхъ добродетелей они
полагали безусловное повиновете родитель
ской власти и въ то же время толковали