678 / 734
581
II.
В И В Л I О Г Р А Ф I Я.
582
Народъ—почва, хранящая жизненные соки
всякаго развитая; личность—цвети и шгодъ
этой жизни: Развитае всегда и везде совер
шалось черезъ личности, и потому-то исто-
рш всякаго народа такъ похожа на рядъ
бшграфШ нЬсколькйхъ лицъ. Исторш пока
зывает,, какъ часто случалось, что одинъ
человекъ вид'Ьлъ дальше и понимадъ лучше
всего народа то, что нужно было народу;
одинъ боролся съ нимъ и побеждали его
сопротивлеше, и самимъ народомъ причи
слялся потомъ за это къ числу его героевъ.
Бывали и т а т е народы, которые не стоили
одного человека; по крайней мере для насъ
вымышленный или истинный Анахарсисъ
гораздо лучше всЬхъ скиеовъ, его недостой-
ныхъ соотечественниковъ.
Итакъ, очевидно, что раздйлеше на классы
было необходимо и благодетельно для раз
витая всего человечества, и что выйти изъ
привычекъ и обычаевъ простого народа со-
всемъ не значитъ выйти изъ стихш народ
ной жизни въ какую-то пустоту и отвле
ченность и сделаться призракомъ. Одинъ
народъ, разумея подъ этимъ словомъ только
людей низшихъ сословШ, не есть еще нацш:
нацго составляютъ все сословш. Люди, ко
торые презираютъ народъ, видя въ немъ
только невежественную и грубую толпу, ко
торую надо держать постоянно въ работе и
голоде, т а т е люди теперь не стоятъ возра-
жешй: это или глупцы, иди негодяи, или
то и другое вместе. Люди, которые смотрятъ
на народъ человечнее, но думаютъ, что, но
причине его невежества и необразованности,
онъ не заслуживаетъ изучешя, и что вовсе
нечему учиться у него, тате люди, конечно,
ошибаются, и съ ними мы готовы всегда
спорить. Но еще больше ихъ ошибаются те,
которые думаютъ, что народъ нисколько не
нуждается въ урокахъ образованныхъ клас-
совъ, и что онъ можетъ отъ нихъ только
портиться нравственно. Нетъ, господа мисти-
чесше философы, нуждается, да еще какъ!
Народъ—вечно ребенокъ, всегда несовер-
шеннолетенъ. Бываютъ у него минуты ве
ликой силы и великой мудрости въ дей-
ствш, но это минуты увлечетя, энтузтзма.
Но и въ эти редкш минуты онъ добръ и
жестокъ, великодушенъ и мстителенъ, чело-
векъ и зверь. Никакая личность не срав
нится съ нимъ въ эти минуты ни въ спо
собности ясно видеть истину, ни въ спо
собности грубо заблуждаться, ни въ добре,
ни въ зле, ни въ гешалъности, ни въ огра
ниченности. Это сила природная, естествен
ная, непосредственная, великая и ничтож
ная, благородная и низкая, мудрая и сле
пая въ ея торжественныхъ проявленшхъ.
Это—море, величественное и въ тишине, и
въ буре, но никогда не зависящее отъ са
мого себя, никогда не управляющее само
собою: ветеръ его повелитель...
Просвещенш и образована никогда не
могутъ лишить народъ его силы и очень
могутъ исправить или по крайней мйрй
смягчить его недостатки. Зверь родится по
чти готовыми; какъ скоро молоко матери
поставило его на ноги,—онъ совсемъ готовъ,
его воспиташе кончено. Въ устройстве сво
его тела и въ своемъ инстинкте онъ имеетъ
все, что нужно для поддержашя и охране-
нш его существованш. Чймъ больше похожи
онъ на зверя своей породы, темъ онъ луч
ше, совершеннее. Человеки родится въ бо
лее жалкомъ и слабомъ состоянш, нежели
зверь. Искусство объ руку съ природой
встречаетъ его у порога жизни и прово-
жаетъ за порогъ жизни. Необходимость въ
пеленке, въ колыбели уже показываетъ его
зависимость отъ искуссгвеннаго, противопо-
ложнаго природе. Онъ все долженъ пере-
нятв отъ взрослыхъ—и языки, и понятая, и
формы жизни. Предоставленный одной при
роде, отдаленный отъ всякой искусствен
ности, онъ вырастетъ звйремъ; дурно воспи
танный, онъ будетъ животными, только не
дикими, а домашними; но если зверь дол
женъ походить на зверя, то человекъ теми
более долженъ быть человекомъ. Не потому
ли обезьяны такъ и отвратительны, не въ
примеръ прочими животными, что, будучи
зверьми, похожи на людей. Что же можетъ
быть отвратительнее человека, похожаго на
зверя? Конечно, все это нисколько не можетъ
относиться ни къ какому народу, потому что
всяшй народъ живетъ общественной жизнью,
всегда искусственной въ самой ея естествен
ности, стало быть, никогда звериной. Но
зато посмотрите на вечно младенчествующш
племена: много ли въ нихъ человеческаго,
кроме всегда присущей человеческой нату
ре возможности очеловечиться? И сколько у
иного народа бываетъ племенныхъ дикихъ
чергъ, какъ дружно уживается въ немъ че
ловеческое и прекрасное рядомъ съ звери
ными и безобразными! Ему ли не нужно
воспиташе? его ли не надо учить, просве
щать, образовывать? Подобными мыслями
следовало бы родиться только въ лесахъ,
выходить изъ крепко-лобыхъ головъ звери-
ныхъ. Человекъ, отделивппйся отъ народа
образовашемъ, наблюдая и изучая народный
бытъ, можетъ научить простого человека
лучше пользоваться теми, съ чемъ тотъ
обращался всю жизнь свою. Онъ можетъ
научить его не только употребленш баро
метра, въ которомъ тотъ не нуждается хоть
потому, что ему не на чтб купить такой
дорогой вещи, но уходу за скотомъ, въ ко
торомъ тотъ очень нуждается. Мало того:
узнавши что-нибудь полезное отъ народа,