682 / 734
I I I .
Т Е Д Т Р Ъ.
Павелъ Степановичъ Мочаловъ.
16-го числа прошлаго месяца (марта 1848
г.) скончался въ Москве знаменитый рус-
сшй трагпчесшй актеръ, Павелъ Степано
вичъ Мочаловъ. Сценическое искусство по
несло въ немъ горькую утрату. Это былъ
чедов'Ькъ съ необыкновеннымъ, огромнымъ
талаитомъ, кaкie являются редко. Самая про
тиворечивость и преувеличенность суждешй
о таланте Мочалова доказываютъ, что онъ
действительно стоядъ далеко за чертой обык-
новеннаго. Одни видели въ немъ высшую
степень совершенства, до какого только мо-
жетъ доходить трагическШ талантъ; друие
видели въ немъ совершенно бездарнаго ак
тера. Еакъ ни преувеличенно первое мнете,
однако въ немъ въ тысячу разъ больше
истины, нежели въ послйднемъ, но и по
следнее существуетъ не безъ основашя;
самъ Мочаловъ вызвали его; дЬло въ томъ,
что, получивши отъ природы огромный та
лантъ и богатыя средства для представления
трагическихъ ролей, Мочаловъ съ молодыхъ
лЪтъ имЬлъ несчастье пренебречь развмтемъ
своего таланта и обработкой своихъ средствъ,
ничего не сд'Ьлалъ вб-время, чтобъ овладеть
ими. Одаренный въ высшей степени страст
ной натурой, онъ владели при этомъ голо-
сомъ, который способенъ былъ выражать
все оттенки страстей и чувствъ: въ немъ
слышны были и громовый рокотъ отчаянш,
и порывистые крики бешенства и мщенш,
и тихШ шопотъ сосредоточившагося въ се
бе негодовашя, — шопотъ, который разда
вался, бывало, по Есему театру, и каждое
слово доходило до слуха и сердца зрителя:
и мелодичесшй лепетъ любви, и язвитель
ность иронш, и спокойно-высокое слово. Го
лоси для актера великое дело. Конечно, ак
теру нуженъ не такой голоси, какъ певцу,
но все же нуженъ необыкновенно гармони
ческий, звучный и гибюй голосъ; иначе онъ
никогда не выкажетъ во всей полноте сво
его таланта, какъ бы велики онъ ни былъ.
Голосъ Мочалова былъ дивными инструмен-
томъ, въ которомъ заключались вей звуки
страстей и чувствъ. Лицо его также было
создано для сцены. Красивое и прштное въ
спокойномъ состоянш духа, оно было измен
чиво, подвижно—настоящее зеркало всевоз-
можныхъ оттенковъ ощущешй, чувствъ и
страстей. При этомъ онъ былъ крйпнаго
здоровья,—обстоятельство, очень важное для
трагическаго актера. Ростомъ онъ былъ не
высокъ, но совсёмъ не такъ, чтобъ это
могло казаться въ немъ недостаткомъ на
сцене. Сложенъ былъ хорошо.
И невозможно себе представить, до какой
степени мало воспользовался Мочаловъ бо
гатыми средствами, которыми наделила его
природа! Со дня вступленш на сцену, при
выкши надеяться на вдохновеше, всего ожи
дать отъ внезапныхъ и вулканическихъ вспы-
шекъ своего чувства, онъ всегда находился
въ зависимости отъ расположенш своего
духа: найдетъ на него одушевление—и онъ
удивителенъ, безподобенъ; нетъ одушевленш
—и онъ впадаетъ не то, чтобы въ посред
ственность—это бы еще куда ни шло—нётъ,
въ пошлость и трившльность. Тогда невы
сокий ростъ его делался на сцене болынимъ
недостаткомъ, вся фигура его становилась
непрштной, манеры - безобразными. Чувствуя
внутреннюю скуку и апатш, понимая, что
онъ играетъ дурно, Мочаловъ выходилъ изъ
себя, и, желая насильно возбудить въ себе
вдохновеше, опъ кричалъ, кривлялся, ло
мался, хлопалъ себя руками по бедрамъ, и
и оттого становился еще нестерпимее. Вотъ
въ такш-то неудачные для него спектакли
и видели его люди, имеюнце о немъ по-
няПе какъ о дурномъ актере. Это особенно
прйзжш въ Москву, и особенно петербург
ски жители. Они, конечно, правы въ отно-
шенш къ самимъ себе, темъ болйе, что по
слухамъ ожидали увидеть чудо таланта.
Правда, едва ли когда-нибудь Мочаловъ
це
лую большую роль игралъ дурно отъ на
чала до конца; напротивъ, въ продолжеше
большой пьесы у него не разъ вспыхивало
вдохновеше, и онъ хоть въ нескодькихъ