610 / 734
4 4 5
I.
КРИТИЧЕСКИ
СТАТЬИ.
4 4 6
— значило бы вовсе не понять его. Онъ
можетъ изображать верно только мфъ, под
лежащей ведомству его задушевной мысли;
его мастерите очерки основаны на вро
жденной наблюдательности и на изученш
известной стороны действительности. На
тура воспршмчивая и впечатлительная, ав-
торъ сохранить въ памяти своей мнопе об
разы, поразивппе его еще въ детстве. Легко
понять, что выводимый имъ лица не суть
чистыя созданы фантазш, это скорее ма
стерски обделанные, а иногда и вовсе пе
ределанные матертлы, целикомъ. взятые
изъ действительности. Ведь мы сказали,
что авторъ больше философъ и только не
множко поэтъ...
Совершенную противоположность состав
л я е м съ нимъ въ этомъ отношении авторъ
«Обыкновенной Исторш». Онъ—поэтъ, ху
дожники, и больше ничего. У него нетъ
ни любви, ни вражды къ создаваемыми
имъ лицамъ, они его не веселятъ, не сер-
дятъ, онъ не даетъ никакихъ нравствен-
ныхъ уроковъ ни имъ, ни читателю; онъ
иакъ будто думаетъ: кто въ беде, тотъ и
въ отвёте, а мое дело сторона. Изъ всехъ
нынешнихъ писателей онъ одинъ, только
онъ одинъ приближается къ идеалу чиста-
го искусства, тогда какъ все друпе ото
шли отъ него на неизмеримое простран
ство—и тбмъ самымъ успеваютъ. Все ны
нешние писатели имеютъ еще нечто кроме
таланта, и это-то нечто важнее самаго та
ланта и составляем, его силу; у Гончарова
нетъ ничего, кроме таланта, онъ больше,
чемъ кто-нибудь теперь, поэтъ-художникъ.
Талантъ его не первостепенный, но силь
ный, замечательный. Къ особенностямъ
его таланта принадлежим, необыкновенное
мастерство рисовать женсте характеры.
Онъ никогда не повторяетъ себя, ни одна
его женщина не напоминаем собой дру
гой, и все, какъ портреты, превосходны.
Кто общаго между грубой и злой, но по-
своему способной къ
пбжнымъ
чувствамъ
Аграфеной и между светской женщиной,
мечтательной и съ разстроенными нерва
ми? И каждая изъ нихъ въ своемъ роде
мастерское, художественное произведете.
Мать молодого Адуева и мать Надиньки—
обе
старухи,
обе
очень добры, обе очень
любятъ своихъ детей и обе равно вредны
своимъ детямъ, наконецъ, обе глупы и
пошлы. А между темъ это два- лица совер
шенно различный: одна — барыня провин
циальная стараго века, ничего не читаем
и ничего не понимаем, кроме мелочей хо
зяйства: сдовомъ, добрая внучка злой гос
пожи Простаковой; другая—барыня столич
ная, которая читаем французеюя книжки,
ничего не понимаем, кроме мелочей хо
зяйства, словомъ, добрая правнучка злой
госпожи Простаковой. Въ изображены та-
кихъ плоскихъ и пошлыхъ лицъ, лишен-
ныхъ всякой самостоятельности и ориги
нальности, иногда всего лучше выказывает
ся талантъ, потому что всего труднее обо
значить ихъ чемъ-нибудь особеннымъ. "Ктб
общаго между этой живой, ветренной, свое
нравной и немножко лукавой Надинькой,
и той спокойной по наружности, но пожи
раемой внутреннимъ огнемъ Лизой? Тетка
героя романа — лицо вводное, мимоходомъ
очерченное, но какое прекрасное женское
лицо! Какъ хороша она въ сцене, оканчи
вающей первую часть романа! Мы не бу-
демъ распространяться насчетъ мастерства,
съ какимъ обрисованы мужски характеры:
о женскихъ мы не могли не заметить, по
тому что до сихъ поръ они редко удава
лись у насъ даже первостепенными талан
тами; у нашихъ писателей женщина—или
приторно сентиментальное существо, или
семинарием въ юбке, съ книжными фра
зами. Женщины Гончарова живыя, верныя
действительности созданш. Это новость въ
нашей литературе.
Обратимся къ двумъ главными мужскими
лицамъ романа — молодому Адуеву и его
дяде, Петру Иванычу: о послёднемъ не
льзя не сказать хотя несколько словъ, гово
ря о первом , потому что онъ противопо
ложностью своей еще более оттеняем ге
роя романа. Говорятъ, типъ молодого Адуе
ва—устарелый; говорим, что тате харак
теры уже не существуюм на .Руси. Н ем ,
не перевелись и не переведутся никогда
таше характеры, потому что ихъ произво
дить не всегда обстоятельства жизни, но
иногда сама природа. Родоначальники ихъ
на Руси — Владимфъ Пенсий, по прямой
лиши происходящий о м гётевскаго Верте-
ра. Пушкинъ первый заметили существо-
ваше въ нашемъ обществе такихъ натуръ
и указали на нихъ. Съ течетемъ времени
онё будум изменяться, но сущность ихъ
всегда будем та же самая... Молодой
Адуевъ, прИхавь въ Петербурга, мечта
ем , съ какой радостью обнимем своего
обожаемаго дядю и въ какомъ восторге
будетъ о м него дядя. Онъ останавливается
въ трактире—и боится, что дядя осердит
ся на него, зачемъ онъ не прЖхалъ прямо
къ нему. Холодный пршмъ дяди развеива
е м его провинщалъныя мечты. До сихъ
поръ молодой Адуевъ является больше про-
винщаломъ, нежели романтикомъ. Онъ да
же непрштяо были поражёнъ темъ, что
дядя назвали дуракомъ Заезжалова и ду
рой деревенскую тетку съ ея желтыми
цветкомъ, яриславшихъ къ нему преглу-
пейшш
письма. Провинщалы часто быва-