508 / 734
241
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬЯ.
242
Краевскимъ—принять на себя завйдываше
конторой «Отечественныхъ Записокъ». Пер
вое предложена было ему совершенно не по
душй. Сумма акщй была незначительна, а
онъ былъ убйжденъ, что начинать какую
бы то ни было торговлю можно только съ
большимъ капиталомъ, и что иначе поне-
волй выйдетъ или разорена, или не тор
говля, а торгашество со всйми его продйл-
ками, при одной мысли о которыхъ ему дй-
лалось гадко. Кромй того ему ни того, ни
другого нредложенш нельзя было принять
еще и потому, что, по причинй долга въ
20,000, векселя котораго были сдйланы на
его имя, онъ не могъ выйхать изъ Воро
нежа противъ води отца. Разъ какъ-то Коль-
цовъ зажился въ Москвй, и только что прБ
йхалъ домой, какъ его зовутъ въ нолицда
по векселю въ 3,000 рублей. Опоздай онъ
нисколькими днями, и вексель былъ бы по-
сланъ въ Москву, гдй онъ не имйдъ бы
никакой возможности расплатиться по немъ.
И это было бы дйломъ отца его. «Онъ че-
довйкъ простой, купецъ, спекулянтъ, вы-
шелъ изъ ничего, вйкъ рожь молотилъ на
обухй. Такъ его грудь такъ черства, что
его на все достанетъ для своей пользы и
для своей торговли. Настоянцй купецъ
устраиваетъ одни свои дйла, а есть ли поль
за отъ нихъ другимъ— ему и дйла нйтъ, и
онъ что только съ рукъ сойдетъ, все де
лать во всякую пору готовъ. Мнй отъ не
го и такъ достается довольно. Чуть мало-
мальски что не такъ, ворчитъ и сердится:
вы, говоритъ, все по-книжному, да по-пе-
чатному, народъ грамотный—ума палата.»
—Далйе: «Вы боитесь за меня, чтобъ я
скоро Ев потерялся, Это правда, и такая
правда, какая она лишь можетъ быть,—
пе только черезъ пять лйтъ, даже и ско
рее, живя такъ и въ Воронеж!;. Но что жъ
дйлать? Буду жить, пока живется, рабо
тать, пока работается. Сколько могу, столь
ко сдйлаю; употреблю вей силы, пожертвую,
сколько могу; буду биться до конца-края,
приведу въ дййствщ вей зависянця отъ
меня средства. И когда посдй этого упа
ду—мвй краснйть будетъ не передъ кймъ,
и предъ самимъ собой я буду правъ. Дру
гого дйлать нечего. А что въ 1838 году на-
писалъ такъ много порядочнаго —это пото
му, во-первыхъ, что я былъ съ вами и съ
людьми, которые меня каждый день настрои-
вали, а во-вторыхъ, я почти ничего не дй-
лалъ и былъ лраздеьъ. Тяготило меня до-
смерти одно дйло, но только одно дйло, не
больше. И я все еще писалъ такъ мало. А
здйсь кругомъ меня другой народъ—тата-
ринъ на татаринй, жидъ на жидй, а дйлъ
беремя: стройка дома (которая кончилась съ
мйеяцъ назадъ), судебный дйла, услуги, при
слуги, угождешя, ноейщешя, счеты, расче
ты, брани, ссоры. И какъ еще я пишу? И
для чего пишу?—для васъ, для васъ од-
нихъ; а здйсь я за писанщ терплю одни
оскорбленщ. Всяшй подлепъ такъ на меня
и лйзетъ, дескать пиоакй-то и крылья оши-
бить... Это часто меня смйшитъ, когда ка
кой нибудь чудакъ пйтушится.»
Осешю 1840 года снова представился
Кольцову случай йхать въ Москву и Пе-
тербургъ. Хотя это было по двумъ тяжеб-
нымъ дйламъ, однако онъ былъ радъ и
имъ, какъ случаю вырваться изъ Воронежа
и увидйться съ людьми, родными ему по
чувству и по мысли. Это была его послйд-
няя пойздка. Московски! другъ его давно
уже жилъ въ Петербургй, и по пр
1
йздй
сюда Кольцовъ остановился у него п про-
жилъ съ нимъ около трехъ мйсягевъ. Одно
дйло его было проиграно. Надо было спй-
шить въ Москву поправить и спасти дру
гое, самое важное. Такъ какъ пзъ Москвы
ему надо было йхать домой, то онъ отпра
вился въ нее съ тоской. Его мучили тяж-
шя предчувствш, который и не обманули
его. Мысль о возвращеши въ Воронежъ
ужасала его. Онъ уже колебался, не остать
ся ли ему въ Петербургй навсегда, ксн-
чивши дйло въ Москвй; но остаться безо
всего, съ одними своими средствами, на
чать снова поприще лавочнаго сидйльца,
приказчика, мелкаго торгаша—одна мысль
объ этомъ приводила его въ бйшенство.
Онъ все надйялся, что отецъ дастъ ему
тысячъ десять денегъ, на условш отка
заться отъ дома и всякаго другого наслйд-
ства, и что съ этимъ небо, ынимъ капита-
ломъ онъ найдетъ возможность пристроить
ся въ Петербургй и вести въ немъ тихую
жизнь, зарывшись въ книги и учась всему,
чему не могъ учиться въ свое время. Изъ
Москвы онъ писалъ къ своему прштелю:
«Ахъ! если бы къ вамъ скорйе! Если бъ вы
знали, какъ не хочется йхать домой—такъ
холодомъ и обдаетъ при мысли йхать туда,
а надо йхать, необходимость, жедйзный
законъ.» Дйло его въ Москвй кончилось
хорошо, чймъ, какъ и въ прежнихъ дйлахъ,
онъ особенно былъ обязанъ благородному
учаеттю князя П. А. Вяземскаго, снабжав
шего его рекомендательными письмами къ
особамъ, доступъ къ которымъ иначе былъ
бы для него невозможенъ. Новый годъ
встрйтилъ онъ шумно и весело въ кругу
свохъ московскихъ друзей и знакомыхъ.
Время шло, а онъ все жилъ въ Москвй.
«Не хочется йхать (писалъ онъ), да и
только. Вотъ пришло время—и домъ, и род
ные не взлюбились, наконецъ. И если бъ'
была какая-нибудь возможность жить въ
Питерй — я бы прямо маргаъ, и остался