48 / 734
87
С0ЧИПЕШЯ В. Г. БЪДИЯСКАГО.
88
шаго цросвЬщешя и возникавшей литера
туры, какъ плодовъ нравственнаго простора,
см'Ьнившаго удушающую тйсноту, какъ тво
рения мудрости и благости, воцарившейся
на троггЬ. Близше лъ твмъ временами, мы
такъ далеки отъ инхъ усовершенствовавший
всякаго рода, такъ горды и такъ счастливы
великими успехами двухъ послЪднихъ цар
ствований, что не можемъ смотреть на наше
прошедшее, не сравнивая его съ настоя
щими,—а это еравнеше, разумеется, выгод
нее для настоящаго. Ж потому нами теперь
должно не столько судить объ эпохе Екате
рины Великой, сколько изучать ее, чтобъ
нршбр'Ьстж данным для сужденш о ней. Къ
числу такихъ данныхъ, безъ сомнЬнш, при
надлежать свидетельства современниковъ,—
а всеми известно, какъ великъ были ихъ
энгузшвмъ къ своему времени и творцу его—
Екатерине. Здесь мы говоримъ о царетво-
в а т и Екатерины только въ отношеши къ
поэзш. Поэзш Державина—самое живое и
самое верное свидетельство того, до какой
степени эта эпоха была благопрштна поэзш
и до какой степени могла она дать поэзш
разумное содержаше. Въ этомъ отногаенш
должно обращать внимаше не на похвалы
Екатерине певца ея, которыхъ, какъ похвалы
современника, не могутъ иметь той неояо-
дозр'Ьваеыой достоверности и искренности,
какъ голосъ потомства; но здесь должно обра
щать внимаше на ту свежесть, ту теплоту
искренняго и задушевного чувства, кото -
рыма проникнуты гимны Державина Екате
рине, на тотъ смелый и благородный тояъ,
которыми они отличаются. Етакъ, намъ
остается только выбрать тЬ строфы изъ раз-
пыхъ одъ его, который предетавляютъ осо
бенно характернетичеекш черты громко и
торжественно воспетаго эмъ царствовании
Ода *Фелица»—одно изъ лучшихъ созда
ний Державина. Въ ней полнота чувства
счастливо сочеталась съ оригинальностью
формы, въ которой виденъ руссшй умъ и
слышится русская речь. Несмотря на зна
чительную величину, эта ода проникнута вну
тренними единствомъ мысли, отъ начала до
конца выдержана въ тоне.
.Олицетворяя въ себе современное обще
ство, ноэтъ тонко хвалить Фелицу, сравни
вая себя съ нею и сатирически изображая
©вой пороки. Исповедь его заключается
«гнхами;
Таковъ, Фелица, я развратеиъ!
Но на меня весь свътъ похожи.
Не оставляя шуточнаго тона, необходимая
ему для того, чтобъ похвалы Фелицб не были
резки, поэтъ забываетъ себя и такъ ри
су
етъ для потомства образъ Федиды:
Едина ты лишь не обидишь,
,
Не оскорбляешь никого:
Дурачества сквозь пальцы видишь,
Лишь зла пе терпишь одного;
Проступки снисхожденьемъ правишь;
Какъ волкъ овецъ, людей не давишь;—
Ты знаешь прямо ц’Ьну ихъ:
Царей они подвластны вол4,
Но Богу правосудну болЪ,
Живущему въ законахъ ихъ.
Неслыханное также д-Ьло,
Достойное тебя одной,
Что будто ты народу см’Ьло
О всемъ, и въявь, и подъ рукой,
И знать, и мыслить позволяешь,
И о себЪ не запрещаешь
И быль, и небыль говорить;
Что будто самымъ крокодиламъ,
Твоихъ всЬхъ милостей воиламъ,
Всегда склоняешься простить.
Стремятся елезъ прьятныхъ рЪки
Изъ глубины души моей.
О сколь счастливы человЪки
Тамъ должны быть судьбой своей,
Гд-Ь ангелъ кротшй, аигелъ мирный,
Сокрытый въ свЪтяости порфирной,
Съ небесъ ниспосланъ екиптръ носить!
Тамъ можно пошептать въ бесЬдахъ
И, казни не боясь, въ об’Ьдахъ
За здрав!е царей не пить.
Тамъ съ именемъ Фелицы можно
Въ строкЪ описку поскоблить,
Или портретъ неосторожно
Ея на землю уронить;
Тамъ евадебъ тутовскихъ не парятъ,
Въ ледовыхъ баняхъ ихъ не жарятъ,
Не щолкаютъ въ усы вельможъ;
Князья насЪдками не клохчутъ,
Любимцы въявь имъ не хохочутъ,
И сажей не мараютъ ролсъ.
Ты выдаешь, Фелица, нравы
И человЪковъ, и царей:
Когда ты просвещаешь нравы,
Ты не дурачишь такъ людей;
Въ твои отъ дъдъ отдохновенья
Ты пишешь въ сказкахъ поученья,
й Хлору въ азбукЪ твердишь:
„Не дЪдай ничего худого—
И самого сатира злого
Лжецомъ презр’Ьннымъ сотворишь“.
Заключительная строфа оды дышетъ глу-
бокимъ благоговъйнымъ чувствомъ.
Прошу великаго пророка,
Да ираха ногь твоихъ коснусь,
Да словъ твоихъ сладчайша тока
И лицезрЬнья наслаждусь!
Небесныя прошу я силы,
Да ихъ простря сафирны крылы,
Невидимо тебя хранятъ
Отъ всЬгь балЬзней, золъ и скуки,
Да дЪлъ твоихъ въ петомств-Ь звуки,
Какъ въ иеб'В звезды, вовблестятъ.
Оду эту Державинъ писалъ, не думая, чтобъ
она могла быть напечатана; всЬмъ известно,
что она случайно дошла до свЬдЬшя госу-
дарыаи. Итакъ, есть и внДшшя доказатель
ства искренности этихъ полныхъ души ети-
ховъ:
Хвалы мои теб’Ь примФтя,
Не мни, чтобъ шапки иль бешметя
За нихъ я отъ тебя желалъ.
Почувствовать добра прштство—
Такое есть души богатство,
Какого Крезъ не собиралъ.