472 / 734
169
I. КРИТИЧЕСКИ СТАТЬИ,
170
на. какъ и въ Шекспире, Байроне, Валь-
теръ-Скотте. Жоржъ-Зандъ и Поль-де-Кокъ
представляютъ собой крайны сторопы фран-
цузскаго духа, и хотя первый выражаетъ
собой все прекрасное, человеческое и высо
кое, а яоследнШ—ограниченное и пошлое
французской нащональносги, — однако вы
сейчасъ видите, что оба они равно могли
явиться только во Францы. Какой-нибудь
Ела урент, или Августъ Лафонтенъ такъ же
немцы, какъ Гете и Шиллеръ. Въ каждой
изъ этихъ литературъ писатель выражаетъ
своими сочинениями хорошую или слабую
-сторону своей родной национальности, и на-
цшнальный духъ, словно таможенный штем
пель, лежитъ тамг, какъ на произведены гетя ,
такъ и на произведеши бездарнаго писаки.
Французы оставались въ высшей степени наци
ональными, изо всехъ силъ под ажая грекамъ
и римлянамъ. Виламдъ остался н!жцемъ,
подражая французами Барьеры нацюналь-
ности непереходимы для европейцевъ. Мо-
жетъ быть, это наша величайшая выгода,
что намъ равно доступны все нащонально-
сти, и наши поэты такъ легко и свободно
становятся въ своихъ пронзведеныхъ и гре
ками, и римлянами, и французами, и нем
цами, и англичанами, и итальянцами, и ис
панцами; но эта выгода въ будутцемъ, какъ
указаны на то, что наша нащональность
должна выработаться широко и многосторон
не. Въ настоятцемъ же это пока скорее не-
доетатокъ. ч-Ьмъ достоинство, не столько ши
рокость и многосторонность, сколько невы-
работанность н неопределенность своего соб
ственная личнаго начала.
И потому для иностранцевь интерес
нее другихъ были бы въ хорошихъ пере-
водахъ те создаш'я Пушкина и Лермонтова,
которыхъ содержатое взято изъ русской жиз
ни. Такимъ образомъ «Евгешй Онегинъ»
бьгдъ бы для иностранцевъ интереснее
«Моцарта и Сальери», «Скупого Рыцаря» и
«Каменнаго Гостя». И вотъ почему самый
интересный для ипостранцевъ русстй поэтъ
есть Гоголь. Это не предположена, а фактъ,
доказанный замечательными успехомъ во
Францы перевода пяти повестей этого пи
сателя, въ прошломъ году изданныхъ въ
Париже Луи Втардо. Этотъ успехи понятенъ:
кроме огромности своего художественнаго
таланта, Гоголь строго держится въ своихъ
•сочинеиыхъ сферы русской ж и т е й с к о й
действительности. А это-то всего и интерес
нее для пностранцевъ: они хотятъ черезъ
поэта знакомиться съ страной, которая про
извела его. Въ этомъ отношены Гоголь—
самый национальный изъ русскихъ поэтовъ,
и ему нельзя бояться перевода, хотя, но
причине самой нащональности его сочине
ний, и въ лучшемъ переводе не можетъ не
ослабиться ихъ колорить.
Но и этими успЬхомъ не должно слига-
комъ заноситься. Для поэта, который хочетъ,
чтобъ гены его были признанъ везде и
всеми, а не одними только его соотечествен
никами, нащональность есть первое, но не един
ственное условии необходимо еще, чтобъ, бу
дучи н а ц 1 о н а л ь и ы м ъ , они въ то же
время были и в с е м 1 р н ым ъ , то есть, что
бы нащональность его творешй была фор
моф теломъ, плотью, физшномый, личностью
духознаго и безплотнаго ¡шра, общечелове-
ческихъ идей. Другими словами: необходимо,
чтобъ нацюнальный поэтъ имели великое
и с т о р и ч е с к о е значеше не для одного
только своего отечества, но чтобы его явле
ны имело в с е л и р н о - и е т о р и ч е с к о е
значеше. Такте поэты могутъ являться толь
ко у народовъ, призванныхъ играть въ судь-
бахъ человечества всемфно-историческую
роль, то есть своею нащональяою жизнью
иметь влыше на ходи и развиты всего че
ловечества. И потому, если, съ одной сто
роны, безъ великаго гены отъ природы
нельзя быть всемфно-историческимъ поэтомъ,
то, съ другой стороны, и съ великими ге-
шемъ ипогда можно быть не нсемфно-т сто-
рическимъ поэтомъ, то есть иметь важность
только для одного своего нпр дь Здесь зна
чеше поэта зависитъ уже не отъ него са
мого, не отъ его деятельности, направлены,
гены, но отъ яначенш страны, которая про
извела его. Съ этой точки з; е и у насъ
нетъ ни одного поэта, котор тго мы имели
бы право ставить наравне съ первыми
поэтами Европы,—даже и въ такомъ слу
чае, если бы мы ясно видЬли, что со сторо
ны таланта они не уступав гъ тому пли
другому изъ нихъ. Пьесы Пушкина: «Мо-
цартъ и Сальери», «Скупой Рыцарь» и «Ка
менный Гость» такъ хороши, что безъ вся-
каго преувеличены можно сказать, что оне
достойны гены самого Шекспира; но изъ
этого отнюдь не следуетъ, чтобъ Пушкинъ
былъ равенъ Шекспиру, Не говоря уже о
томъ, что есть большая разница въ силе и
объеме между гешемъ Шекспира и гешемъ
Пушкина,—если бы Пушкинъ написалъ столь
ко же н въ такой же мере превосходнаго,
сколько Шекспиръ, и тогда его равенство
съ Шекспиромъ было бы слишкомъ смелой
гипотезой. Темъ более это теперь, когда мы
знаемъ, что число и объемъ его луч-
гаихъ произведена! такъ бедны въ срав
нены съ числомъ и объемомъ лучпгахъ про
изведен^ Шекспира. Вообще мы скорее мо-
жемъ сказать, что въ нашей литературе
есть несколько произведен^, который мы
можемъ, по ихъ х у д о ж е с т в е н н о м у до-